Я московский озорной гуляка.
По всему тверскому околотку
В переулках каждая собака
Знает мою легкую походку.
Каждая задрипанная лошадь
Головой кивает мне навстречу.
Для зверей приятель я хороший,
Каждый стих мой душу зверя лечит.
Я хожу в цилиндре не для женщин —
В глупой страсти сердце жить не в силе, —
В нем удобней, грусть свою уменьшив,
Золото овса давать кобыле.
Я московский озорной гуляка.
По всему Тверскому околотку.
В переулках каждая собака
Знает мою легкую походку.
Каждая задрипанная лошадь,
Головой кивает мне навстречу.
Для друзей приятель я хороший,
Мои песни душу зверя лечат.
Я обманывать себя не стану,
Залегла забота в сердце мглистом.
Отчего прослыл я шарлатаном?
Отчего прослыл я скандалистом?
Не злодей я и не грабил лесом,
Не стрелял несчастных по темницам.
Я всего лишь уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.
В самом деле, выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток.
Вообще-то я хороший, жаль подтвердить некому.
Зоопарк это тюрьма для зверей. Сейчас даже самый страшный преступник не попадает в такие тяжкие условия, как пойманный в глухом лесу медведь, привыкший ежедневно проходить большие расстояния по болотам и дебрям. Медведь не совершил никакого преступления, однако его наказание не исчерпывается 9-ю квадратными метрами бетона ограждённого решетками. Из медвежьего горя устраивают зрелище, загубленная жизнь зверя служит развлечением для людей. День за днём мечется животное – десять шагов на восток, десять на запад – и никогда ему не увидеть, как восходит солнце над чащей.