Он увидел глаз, ясный, как у ребенка, живой глаз мертвой головы, свет дрожал в нем среди свежей влаги; и, окаймленный прекрасными черными ресницами, он светился подобно тем одиноким огонькам, что зимним вечером видит путник в пустынном поле. Сверкающий глаз, казалось, готов был броситься на Дон Хуана, он мыслил, обвинял, проклинал, угрожал, судил, говорил; он кричал, он впивался в Дои Хуана. Он был обуреваем всеми страстями человеческими. Он выражал то нежнейшую мольбу, то царственный гнев, то любовь девушки, умоляющей палачей о помиловании, — словом, это был глубокий взгляд, который бросает людям человек, поднимаясь на последнюю ступеньку эшафота. Столько светилось жизни в этом обломке жизни, что Дон Хуан в ужасе отступил; он прошелся по комнате, не смея взглянуть на глаз, видневшийся ему повсюду: на полу, на потолке и на стенных коврах. Всю комнату усеяли искры, полные огня, жизни, разума. Повсюду сверкали глаза и преследовали его, как затравленного зверя.
Меня зовут дон Октавио де Флорэс. Я величайший в мире психиатр. Я вылечил более 1000 пациентов и их лица остались в моей памяти как летние дни. Но больше всех я, конечно, запомнил Дона Жуана. Дона Хуана де Марко.
— Если бы вы собрались резюмировать учение дона Хуана или отметить, возможно, самое важное из учения — что бы это было?
— Самое важное для меня, во что я мог бы вложить все, что имею из того, что дон Хуан раскрыл — это предпосылка, которая состоит в потере личной важности; это чувство самовлюбленности, чувство собственного достоинства, которое нам завещали наши предки — идея того, что личное Я столь ценно.
«Когда-то я спросил у него, почему так важно было потерять чувство собственной важности. Дон Хуан сказал, что это очень просто — 90% нашей энергии уходит на защиту наших персон. Его идея состоит в том, что нет смысла для таких усилий. Защита персоны стоит слишком много и ни к чему не приводит».
http://chaparral.space/wiki/Интервью:_Карлос_Кастанеда,_Хавьер_Молин_(1984_год)