Я — солдат, рождён стоять,
Пока мир вокруг несётся в ад.
Вижу больше, чем могу понять.
Молю себя не забывать
Ложь, предательство и гнёт.
Лишь бы сил мне правду сохранить.
Я — солдат, рождён стоять,
Пока мир вокруг несётся в ад.
Вижу больше, чем могу понять.
Молю себя не забывать
Ложь, предательство и гнёт.
Лишь бы сил мне правду сохранить.
Булыжник Красной площади, помнивший и неспешный шаг царей, и сапоги революционных солдат, и гусеницы советских бронетанковых монстров, и ряды первомайских колонн, казался воплощением московской незыблемости. Этот город стоял и будет стоять, и ничто — ни дрязги обычных людей, ни даже вечная пикировка Дозоров — не в силах поколебать это спокойное величие.
В аду предательства сгорая,
Огонь там, пламенная ложь,
Жизнь начинаешь всю сначала,
Когда предательство пройдёшь!
Ты ходячая ложь, Хэлен, и я тебя насквозь вижу!
Затраченных усилий захудалый гнев,
Утраченных иллюзий запоздалый гнёт.
Очередь за солнцем на холодном углу,
Я сяду на колёса — ты сядешь на иглу.
Разве жить с кем-то, не будучи уверенным в собственных чувствах, — это не ложь, не предательство?