Смерть наблюдал за происходящим как завороженный. Он никогда даже не предполагал, что воспоминания можно хранить в чужой голове.
— К нам в гости заглянул старый друг, дорогая, — объявил Война.
Госпожа Война готовила что-то на современной чугунной плите, которая была установлена над очагом и от которой тянулись к дыре в крыше блестящие трубы. Она кивнула Смерти так, как кивает жена человеку, которого муж, несмотря на многократные предупреждения, неожиданно приволок домой из пивной.
— На обед кролик, — заявила она и добавила тоном женщины, которую обременили лишними хлопотами и которая позднее непременно потребует расплаты. — Очень надеюсь, что на троих его хватит.
Война наморщил широкое красное лицо.
— А я люблю кролика?
— Да, дорогой.
— А мне казалось, что я люблю говядину.
— Нет, милый. Тебя от нее пучит.
— О, — Война вздохнул. — А лук? Лук будет?
— Ты не любишь лук, дорогой.
— Не люблю?
— Из-за проблем с желудком.
— О.
Война смущенно улыбнулся Смерти.
— Будет кролик. Э… Дорогая, а я обычно участвую в Абокралипсисе?
Госпожа Война подняла крышку со сковороды и со злостью воткнула во что-то вилку.
— Нет, дорогой, — твердо заявила она. — Ты там всегда простужаешься.
— А я думал, э, что такие события мне нравятся.
— Нет, дорогой, не нравятся.
Смерть наблюдал за происходящим как завороженный. Он никогда даже не предполагал, что воспоминания можно хранить в чужой голове.