Похожие цитаты
Явился я в мир, беспомощен, сир, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Мнил — к чаше припасть, мнил — взять свою часть.
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Мир душу завлек, злокознен, жесток, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Я жил, ликовал, — хоть счастья не знал, -
О, горе, о, смерть, о, горькая смерть!
Сидел на пирах, хоть ведал: все — прах!
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Я не был готов услышать твой зов, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Пришла ты в мой дом не другом — врагом, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Мгновенней огня повергла меня, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Расстался с женой, нет сына со мной, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Я брата лишен, с сестрой разлучен, -
О, горе, о, смерть, о, горькая смерть!
Где дом и семья? Любимцы, друзья,
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Друг жизни земной, я скошен тобой, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Печаль познаю в далеком краю, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Там был я судим, растоптан, гоним, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Зачем я пришел в мир бедствий и зол?
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Пусть больше их там, — здесь принял их сам,
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Там скопище зла, нет мукам числа, -
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Постиг я тебя — и молвил, скорбя:
О, горе, о, смерть! О, горькая смерть!
Павел Мохов трясущейся рукой всунул новый пистон, но самопал опять дал осечку. Ругаясь и шипя, Павел выбрал из проржавленных пистонов самый свежий.
Жених умоляюще взглянул на кулисы и, покрутив над головой пистолет, вновь направил его в грудь донельзя смутившейся Аннушки:
— Умри, несчастная!!
Кто-то крикнул в зале:
— Чего ж она не умирает-то!
— Ах, прощай белый свет!... — в третий раз простонала Аннушка, и самопал за кулисами третий раз дал осечку.
Дыбом у Павла поднялись волосы, он заскорготал зубами. Жених бросил свой деревянный пистолет, крикнул: — Тьфу! — и, ругаясь, удалился.
Аннушка же совершенно не знала, что ей предпринять, — наконец, закачалась и упала.
— Занавес! Занавес давай! — суетились за сценой.
Но в это время, как гром, тарарахнул выстрел.
Весь зал подпрыгнул, ахнул.
Храпевший суфлер Федотыч тоже подпрыгнул, подняв на голове будку. С окон посыпались на пол спящие, а те, что храпели на полу, вскочили, опять упали — и поползли, ничего не соображая.
Аннушка убежала, и занавес плавно стал задергиваться.
— Алехандро, я всё равно буду верить, что однажды ты выйдешь из комы. Уже 40 лет ты просто лежишь, а столько всего поменялось!
— Джозефина! Последний раз я помню, как трогал Джозефину около трансформаторной будки, и всё...