Айс Детрейн

Не рядите меня в белое,
Не зовите меня — избранной,
Что могла творить — уже сделала,
Не свечею горела — искрою.

Сбоят программы. Сердце не болит,
Стремясь догнать по точности будильник:
«Немногих, но, однако очень сильно
Я ненавижу. Бог мне не простит»

Предутренний рождественский туман,
Конспекты, кофе, сессия, зачеты,
Маршрутное такси — метро — работа...
Пора сойти с ума. Да нет ума.

Психозы неизбежны. Через год,
А может полтора, начнутся срывы,
Пока же тот, кто может жить — живет.
Улыбки неестественны и лживы.

Не могу любить! Хоть разбейся — не получается!
... Ночь-затейница крепким чаем врачует раны...
За окном весна под дождем моросящим мается,
И не видно истины даже на дне стакана.

Пусть и шел не ко мне, пусть я чужая, пускай!
Я одна умею держать и не отпускать,
Ни в провал за краем, ни к холоду от стены.
Я тебя обниму, за тебя досмотрев те сны...

Я могу защитить. От малого — но могу.
И по битому льду, отстреливаясь на бегу,
Босиком, ты этой полночью не пойдешь.
У тебя тоже есть права на сон и на ложь.

Как ни странно, я даже в самых горячих драках,
Когда кроме жизни уже ничего не хочешь,
И стирается все, отступив за чертою мрака,
Помню твой телефонный номер. На этом — точка.

Они бесшумно идут на площадь, след в след навстречу судьбе.
Он чаще всего молчит, а ее низкий голос — устал и тих,
Когда она шепчет, как приговор, сидя напротив в купе
«Такая беда, мой милый, когда одиночество — на двоих...»

Когда-то что-то не получилось. И больше уже никогда
Не выпадет шанс стать ближе или в разные стороны разойтись.
Он устало обнимет её за плечи, чтоб хоть на секунду создать
Иллюзию, что мало кто виноват, а просто — такая жизнь...

Безопасно верить лишь календарным датам.