— Почему ты шел с девочкой-сироткой?
— Почему нет? Мне плевать, откуда она. Милашка — она везде милашка.

Я не собираюсь думать о Гилберте Блайте ни секундой больше... мозг, прекрати.

— Мы можем хоть раз не спорить?
— Ты не мог бы мне не перечить?

— Ты совсем не ешь.
— Я не могу. Я в пучине отчаяния. Разве можно есть, когда ты в пучине отчаяния?
— Нет, я никогда не была в пучине отчаяния, поэтому не знаю.

Мне говорят, что я легкая на подъем. Я бы предпочла быть красивой, но нельзя иметь все сразу.

Такое хорошо в грустных историях — представлять, как ты их героически проживаешь, но это не так просто, когда ты скорбишь, правда?

— Уж лучше беременность, чем менструация.
— Поэтому у тебя так много детей?

Почему плохие воспоминания такие яркие?

Когда нежная привязанность копится в нас на протяжении многих лет, мысль, что мы можем её на что-то променять кажется обесцениванием нашей жизни... И мы можем начать охранять наши страсти и наше спокойствие, как мы поступаем с другими сокровищами...