В ноябре 1969-го независимый журналист Сеймур Херш рассказал о том, как за полтора года до этого войска США убили около пятисот мирных жителей в деревне Ми Лай. Их заподозрили в симпатиях к Вьетконгу. Перед расстрелом многие жители были подвергнуты пыткам, а женщины — групповым изнасилованиям. Солдаты не пощадили ни детей, ни стариков. За всё это время в их сторону не было выпущено ни одной пули. Это чудовищная жестокость американских солдат напоминала об их отношению к японцам во время Второй Мировой. 65 % американцев признались, что их не волнует резня в Ми Лае. Единственный офицер, признанный виновным, был помилован Никсоном спустя три года. Общественное мнение было на его стороне.

Похожим образом развивались события в соседнем Сальвадоре. В конце 1981-го года солдаты, обученные в США, зарезали, обезглавили, изнасиловали и расстреляли 767 мирных жителей в деревне Эль Масоте. Среди погибших было 358 детей. Конгресс вложил в эту крошечную страну почти шесть миллиардов долларов, сделав её крупнейшим в мире получателем американской помощи на душу населения. Часть этих денег передавалась праворадикальным боевым отрядам. Они убивали людей, подозревавшихся в симпатиях к социалистам. Погибло 70 000 человек.

Неподалёку, на вершине стальной башни закреплена бомба и сегодня пройдёт её первое испытание. Кодовое название — «Тринити». Роберт Оппенгеймер придумал его под впечатлением от стихов своего любимого поэта — Джона Донна. Он любил поэзию и пустынные просторы юго-запада США. Этот миролюбивый человек по воле случая стал создателем самого разрушительного оружия в истории. <...> В пять часов двадцать девять минут сорок пять секунд бомба взорвалась. Вспышка ядерного взрыва ярче Солнца. Наблюдая за ним Оппенгеймер вспомнил строки из священной книги индуизма: «Так я стал смертью, губителем Вселенной». Бхагавадгита. С испытания этого страшного оружия началось превращение мирной страны, созданной отцами-основателями, в милитаризованное государство.

Ещё более удручающей была реакция международной общественности на гражданскую войну в Испании. Бои начались в июле 1936-го, когда генерал Франко решил свергнуть правительство испанской республики и установить в стране фашистский режим. <...> Гитлер и Муссолини оказывали ему материальную помощь и присылали тысячи солдат. Гитлер направил Франко свой легион «Кондор», разбомбивший Гернику. Эта бомбардировка стала сюжетом известной картины Пабло Пикассо.

Трумэн принял Оппенгеймера только в октябре 1945-го года. Он спросил учёного, когда, по его мнению, русские смогут разработать собственную атомную бомбу? Оппенгеймер затруднился дать ответ. Тогда Трумэн сам ответил на свой вопрос: «Никогда». Пораженный некомпетентностью президента в таком важном вопросе и понимая, чем это грозит, Оппенгеймер выдавил из себя: «Господин президент, я чувствую, что на моих руках кровь»... Трумэн разозлился. Я сказал ему, что кровь на моих руках, и чтобы он об этом не беспокоился. После встречи Трумэн сказал Дину Ачесону: «Я больше не хочу видеть этого сукина сына в своем кабинете». Позже Оппенгеймер подвергся нападкам консерваторов, которые считали его агентом Советского Союза. Его неоднократно вызывали в ФБР для допросов. А в 1954-ом году лишили допуска к секретным работам. Его преступление в глазах американских властей заключалось в том, что он противился созданию новой водородной бомбы, которую считал орудием геноцида.

Зачем американцы воевали против бедноты? Против тех, кого легче всего убить? Лишить самого необходимого? Мы уже задавались вопросом... Это была борьба с коммунизмом? Или же мотивы политиков были завуалированы? Или неверно поняты? Джордж Кэннан, ведущий стратег начала «холодной войны», сумел добраться до самой сути в меморандуме совета национальной безопасности 1948-го года: «Соединённым Штатам принадлежит половина всего мирового богатства. Мы неизбежно вызываем зависть и негодование. Наша основная задача — выстраивание таких отношений с другими странами, которые позволят сохранить эту диспропорцию. Чтобы достичь этого, нам придётся расстаться с мечтами и сантиментами. Нам придётся прекратить разговоры о таких туманных и нереальных вещах как права человека, повышение уровня жизни и демократизация. Нам придётся иметь дело с чёткими концепциями власти. И чем меньше мы будем цепляться за идеалистические лозунги — тем лучше.»