— Тебе больно, но станет лучше.
— А этот скорбный, печальный, разбитый мир — он тоже станет лучше? Кто его исправит, Росс? Ты?
— Я постараюсь.

— Мы всё еще незнакомцы?
— Да. Но незнакомцы, которые знают каждый дюйм кожи друг друга.

Я говорил, что она умерла в моих объятиях? Я наблюдал, как она сделала последний вдох. Я не представлял, как жизнь могла уйти из неё, если накануне я нянчил её на коленях.

Иронично. Я видел столько детей, рожденных в нищете и убожестве, но моя собственная дочь, которая родилась в роскоши и окружена заботой и вниманием достойными самой принцессы, оказалась больна.

Ничто так не притупляет чувства, как Лондон.

— Я боюсь.
— Чего?
— Потерять тебя. Что ты уйдешь из моей жизни. Мысли, что наступит время, когда я больше не услышу твой голос, а ты мой.

— Теперь слезы текут рекой. И не только по Хью, но и по Джулии. По мне и по всему, что растрачено, потеряно и сломлено в этом мире.
— Сохрани пару слезинок для меня. Думаю, они мне пригодятся.

Отныне он обретет бессмертие в памяти каждого из нас, и мы поблекнем в сравнении с ним.

Я сильная женщина и могу сама справиться. Демельза не понимает сдержанности и достоинства. Я уверена, что она заплачет, и боюсь, мы заплачем вместе с ней.

Подозрениям нет места в браке.