Почему все вы давите на меня и погружаете меня в собственные печали?
Я не прислушиваюсь к мнению людей, которые пытаются на меня давить.
Пояснение к цитате:
Из интервью, 2001 год.
У каждого есть своя кнопка. Надо только знать, где нажать.
Словом, что бы ни ждало нас в будущем, мы можем быть уверены лишь в одном: женщин в их «необработанном», или «естественном» виде будут продолжать перемещать из категории «женщина» в категорию «уродина», заставляя их стыдиться своих тел и стремиться к внешнему единообразию, будто они сошли с одного конвейера.
— Я возмущен тем, что ты хочешь погубить моего сына!
— Это ты погубил его. И не любовью, а своим ужасающим давлением. Он украл работу гения, чтобы заслужить признание тирана!
Я имею дело со столькими вещами и вижу так много молодых девушек, тратящими годы впустую, будучи недовольными собой. На них все давят, в основном — через медиа-источники, что они недостаточно красивы, недостаточно стройны, что у них слишком светлая или слишком тёмная кожа. Нужно взять собственную силу в свои руки и понять, что это мы выбираем, что чувствовать к себе. Выстраивание самооценки требует работы, но это стоит того, и чем быстрее, тем лучше.
Мы привыкли думать о власти как о том, что давит на субъект извне, о том, что субординирует, ставит в зависимость и переводит в низший класс. Это, безусловно, справедливое описание части того, что делает власть. Но если, следуя Фуко, мы пониманием власть также как формирующую субъект, как обеспечивающую само условие его существования и траекторию его желания, тогда власть есть не просто то, чему мы противостоим, но также в конечном итоге то, от чего мы зависим в самом нашем существовании, и то, что мы скрываем и сохраняем в своем бытии. Обычная модель понимания этого процесса такова: власть внедряет себя в нас, и, ослабленные ее силой, мы интернализуем или принимаем ее термины. Что не учитывается в таком подходе, однако, — что сами «мы», принимающие эти термины, фундаментально зависимы от них в «нашем» существовании. Не существует дискурсивных терминов для артикуляции никакого «мы». Субъекция состоит как раз в этой фундаментальной зависимости от дискурса, который мы никогда не выбираем, но который парадоксальным образом дает начало нашей деятельности и поддерживает ее.
Некоторые чувства невозможно сдержать, даже сохраняя их под давлением. Они неизбежно вырвутся наружу потоком обжигающей лавы.
[Во время погружения, инженер Говард привязал нить на обе стены инженерного отсека.]
— Так… следите за этой ниткой, потому что водное давление сплющит эту лодку как пустую банку из-под пива. [смеётся как маньяк]
[Позже, нить уже висит, не натянутая.]
— Спорю, что вы такого никогда не видели на тех больших атомках.
— Мм… нет, мы не использовали верёвки для белья. У нас были сушилки-автоматы.
— Вот ещё немного провиснет, и нас сплющит как каток жабу...
— Я однажды видел раздавленную лягушку машиной на дороге. Я её за стельку принял...
Если их давление вас начнет беспокоить, напомните себе, что они не живут вашей жизнью и не переживают того, что переживаете вы. Из самых добрых побуждений ваши друзья могут сбивать вас с толку тогда, когда вам больше всего нужна будет их поддержка. Семейные пары могут чувствовать, что они теряют вас, как социальную ячейку. Они также могут обеспокоиться тем, что ваша потребность в участии обрушится на них. Напоминаю, какими добрыми бы ни были их побуждения, они не находятся в вашей шкуре.
Прежде чем давить на кого‑то, нужно запастись тисками побольше и твёрдо этого кого‑то ими зафиксировать.
Это не давление. Это ответственность. И мы берем ее на себя.
Пояснение к цитате:
на вопрос о давлении со стороны болельщиков
Я понял, что как только кто-то начинает на тебя давить, нужно переключить разговор на тему, в которой собеседник не разбирается.