Когда имеешь все и сразу, рано или поздно начинаешь ждать катастрофы как избавления.
Учитель ОБЖ смотрит фильмы катастрофы со словами: «Я же говорил».
Вы знаете, почему в первые часы катастрофы башен-близнецов никто не пытался прийти на помощь? Задымленность, отсутствие вертолетов, шок, плохая видимость, невозможность действий в воздухе — все это отмазки для прессы. Просто весь мир был очень занят в эти часы. Он смотрел прямую трансляцию с места атаки по CNN.
Когда у самолета отказывают моторы, это ещё не означает конец полета. Самолеты не падают с неба камнями. Они, огромные, мощные пассажирские авиалайнеры, планируют дальше, от получаса до сорока пяти минут, чтобы затем разбиться при попытке совершить посадку. Пассажиры ничего не замечают. Полет с отказавшими моторами ощущается не иначе, чем полет с моторами работающими. Он только делается тише, но совсем ненамного: громче моторов шумит ветер, бьющий о фюзеляж и крылья. Рано или поздно, бросив взгляд в иллюминатор, можно увидеть, что земля или море вдруг угрожающе приблизились. Или же все увлечены фильмом и стюардессы опустили на иллюминаторы плотные жалюзи. Не исключено, что более бесшумный полет пассажирам даже особенно приятен.
В очевидности того факта, что мир застрял где-то между безысходностью и катастрофой, можно запросто убедиться из окна обычной квартиры.
Бедствие — это алмазная пыль, которой небо полирует свои драгоценности.
Людям нравятся катастрофы. Особенно, если они сами стоят в стороне.
За всю неделю ни одной мировой катастрофы! Для чего же я покупаю газеты?
Это будет катастрофа! Такая, после которой выживают только тараканы...
Весь мир – это катастрофа, которая ждёт своего часа, чтобы случиться.
Когда происходит катастрофа, некоторые предпочитают показывать свои лучшие стороны, а некоторые... худшие.
А ещё...
— Лети прямо над реактором.
— Если мы пролетим над реактором, то умрем меньше, чем за неделю! Умрем!
— Товарищ?
— Лети над зданием! Или пристрелю!
— Если пролетишь над реактором, завтра сам будешь умолять, чтобы тебя застрелили.