Дал слово...
Дал слово — так будь добр его держать, дал присягу — умри за нее. — Костенко Максим
Чем меньше озабоченности выражает лицо монарха, тем больше уважения он внушает своим врагам.
Овладев Изумрудным городом, Урфин Джюс долго думал, над тем, как ему именоваться, и в конце концов остановился на титуле, который выглядел так: Урфин Первый, могучий Король Изумрудного города и сопредельных стран, владыка, сапоги которого попирают Вселенную... Он позвал в тронный зал Руфа Билана и еще нескольких придворных высших чинов и, трепеща от гордости, дважды произнёс титул. Затем он приказал Билану:
— Повторите, господин главный государственный распорядитель!
Коротенький и толстенький Руф Билан побагровел от страха перед суровым взглядом повелителя и забормотал:
— Урфин Первый, могучий Король Изумрудного города и самодельных стран, Владетель, сапоги которого упираются во Вселенную...
— Плохо, очень плохо! — сурово сказал Урфин Джюс и обратился к следующему, — Теперь вы, смотритель лавок городских купцов и лотков рыночных торговок!
Тот, заикаясь, проговорил:
— Вас следует называть Урфин Первый, преимущественный Король Изумрудного города и бездельных стран, которого сапогами попирают из Вселенной...
Да, мало радости быть королевой.
Я — королева, радостей мне нет.
<...>
Что ж, глядя на меня, вы не дрожите,
Как подданные перед королевой,
Как перед свергнутой бунтовщики?
Я искренне считаю, что монархия – весьма полезный институт, особенно в наше смутное время. Ведь чем отличается монархия от так называемой «представительной демократии»? Тем, что в худшем случае монархию на время возглавит один – только один – дурной человек. А в так называемой «представительной демократии» наверху всегда будет кишеть сотня омерзительных червей-сенаторов, у каждого из которых – своя гнусная повестка и штат на все готовых информационных говночерпиев. Как говорили раньше, монарх может оказаться хорошим парнем чисто случайно. Политик – ни за что.
— Что вы делаете? Вы не можете здесь сидеть! Сейчас же встаньте!
— Почему? Это кресло.
— Это не просто кресло, это к... к... коронационный стул Святого Эдуарда!
— Люди тут вырезали свои имена.
— Это трон, на котором сидели все короли и королевы!
— И под сиденьем — большой булыжник.
— Это Камень Судьбы, или Скунский Камень!
— Вы верите в такой вздор...
— Вы все, абсолютно все опошляете! Слушать меня!
— ... сколько королевских задниц полировало этот стул...
— СЛУШАТЬ МЕНЯ!
— Почему вы командуете?
— По праву помазанника божьего, я ваш король!
— Вот еще! Вы сами сказали, что вам это не угодно, почему я должен слушать?
— У меня есть на это право, у меня ЕСТЬ ГОЛОС!
— Это точно. А еще воля и смелость. Я знаю, вы станете хорошим королем.
Советская реальность окружала его, и монархические мечтания быстро испарились.
– Странные, странные люди эти китайцы, Кулум, – добавил Струан. – Например, из трехсот миллионов человек только император имеет право писать алой тушью. Попытайся представить себе это. Если бы королева Виктория заявила в один прекрасный день, что отныне только ей дозволено пользоваться красными чернилами, как бы мы ни любили её, сорок тысяч британцев в тот же миг отказались бы от всех чернил, кроме красных. Я бы сам первый так поступил.
В глубине души я чувствую отвращение к Пруссии: королевский абсолютизм, в неестественном сочетании с парламентом, — это ведь как подлая женщина, избравшая себе мужа с единой целью — обманывать его!
Острое отвращение к смерти, сильное чувство родства, внутренней причастности к государю превращали его смерть в событие, которое поистине потрясало душу.
[Король Георг]
Вы говорите,
Что цена моей любви – не та цена, которую вы готовы заплатить.
Вы плачете
Над чаем, который выбрасываете в море,
Едва завидев мое приближение.
Почему вы так грустны?
Помните, мы заключили договор, когда вы ушли?
Теперь же вы сводите меня с ума.
Помните, несмотря на разлуку, я полностью ваш.
Вы вернетесь,
Скоро вы поймете,
Вы вспомните, что принадлежите мне.
Вы вернетесь,
Время покажет,
Вы вспомните, что я служил вам верой и правдой.
Океаны поднимались,
Империи рушились –
Мы встречались друг с другом, несмотря на все это.
И в решающий момент
Я отправлю полностью вооруженную армию,
Чтобы напомнить вам о моей любви!
[King George]
You say
The price of my love’s not a price that you’re willing to pay
You cry
In your tea which you hurl in the sea
When you see me go by
Why so sad?
Remember we made an arrangement when you went away
Now you’re making me mad
Remember, despite our estrangement, I’m your man.
You’ll be back
Soon you’ll see
You’ll remember you belong to me
You’ll be back
Time will tell
You’ll remember that I served you well
Oceans rise
Empires fall
We have seen each other through it all
And when push сomes to shove
I will send a fully armed battalion
To remind you of my love!
Пояснение к цитате:
Король Георг в ответ на желание США стать независимыми. Композиция "You'll be back".
[Король Георг]
Вы говорите, что наша любовь опустошает,
И вы больше не можете так.
Но именно вы будете недовольны, когда я покину вас…
И нет, не уходите от предмета разговора,
Потому что вы – мой любимый предмет,
Мой милый, покорный предмет,
Мой верноподданный, королевский предмет,
Отныне и во веки веков…
Вы вернетесь,
Как прежде,
Я продолжу борьбу и выиграю войну
За вашу любовь,
За вашу похвалу.
И я буду любить вас до конца своих дней,
Когда вы уйдете,
Я сойду с ума.
Так не разрушайте то, что было между нами,
Потому что в решающий момент
Я убью ваших друзей и близких,
Чтобы напомнить вам о моей любви!
Пояснение к цитате:
Композиция "You'll be back".