И в масштабах земного шара мы — царапины,
Но от великих людишек останутся шрамы.
Удивительно, старый блокнот на родительской хате отрыв
Обнаружить, что вся моя жизнь описана в глупых стихах школьной поры
Откуда тот прыщавый юнец знал, как поседев, будет плакать навзрыд
Когда станут равно невыносимы внутренний и внешний миры
Людям больно, когда их ранят, оттого они и боятся ран. Они боятся всего непонятного, всеми силами сторонятся неизвестного.
По моему убеждению, наши представления об исцелении и то, какими словами мы говорим о нём, непродуктивно. Мы надеемся, что исцеление сделает из нас «целостную личность», которую окружали любовью и заботой, что, честно говоря, невозможно. Эти ожидания питают нетерпимость к самим себе, когда какое-нибудь событие или переживание вскрывает старые раны или мы разочаровываем сами себя и действуем в соответствии со старыми привычными паттернами. Они подкрепляют нашу привычку к самокопанию, внушают чувство неполноценности в сравнении с теми, кто имел счастливое детство, не дают нашим ранам зарубцеваться и делают нас эмоционально зависимыми. Они приковывают нас к мыслям о том, какими мы были бы, если бы матери любили нас, из чего с неизбежностью следует, что мы неполноценны и уступаем любимым детям.
Я предлагаю, говоря об исцелении детских ран, представлять себе красивую чашку или вазу, отреставрированную в технике кинцуги, которая превратила её трещины в сияющий узор, великолепный и уникальный. Этот образ поможет сосредоточиться на том, как наш прошлый опыт становится основой для нынешних переживаний, увидеть, как усвоенное в детстве защитное поведение управляет нашим поведением и выбором сегодня, даже сейчас, когда мы порываем с прошлым. Обычный человек и ваша сестра по несчастью, я, что ни день, замечаю, что моё детство до сих пор формирует меня, сегодняшнюю женщину, в очевидном и незаметном, хорошем и плохом. Я вижу на месте своих ран не шрамы, а ручьи, потоки и реки золота, серебра или меди – и улыбаюсь.
Как избавиться от дыры в сердце? Меняя своё поведение и фокус внимания, постигая собственный опыт, вы меняете своё отношение к ней, а она становится меньше. Я не верю, что от неё можно избавиться – думаю, что буду ощущать её всю жизнь, – но могу заверить, что воспринимаю её не так, как раньше. Её заполнили моя любовь к другим людям и их любовь ко мне, дорогие мне места, книги и слова, которые меня смягчили, шум океана, запах свежевспаханной земли, красота цветов, смех моей дочери – я этого и не ожидала. Я воспринимаю эту пустоту в сердце иначе, потому что глубоко осмыслила её влияние на меня и приняла женщину, которой стала, ребенка и девушку, которыми когда-то была.
После победы принято прятать раны за улыбки.
И даже когда рана зажила, шрам остается.
Etiam sanato vuinere, cicatrix manet.
Но ты глубокий, ты страдаешь слишком глубоко даже от самых малых ран; и прежде чем ты излечивался, такой же ядовитый червь уже полз по твоей руке.
А ещё...
— Пулю лучше не вытаскивать.
— И это говорит врач со стопроцентной смертностью!?