В дружбе, окрашенной любовью, всегда есть нечто трагичное.
Жизнь очень затягивает свои трагедии. Ещё неизвестно, когда мы доберёмся до эпилога.
Синяя книга. Петербургский дневник (1914—1917).
Аморально строить свое благополучие на чужой крови. Любая антигуманная политика в конечном счете оборачивается не только крахом правителей, но и трагедией для всего народа.
Возможно, я предполагала когда-то, что после личного апокалипсиса мелкие жизненные неприятности не будут меня беспокоить. Но это не так. Ты все еще чувствуешь холод, ты все еще отчаиваешься, когда на почте затерялся пакет, и ты все еще раздражаешься, когда тебя обсчитывают в «Старбаксе». Казалось бы, в данных обстоятельствах меня должно смущать то, что я все еще нуждаюсь в свитере или муфте или возмущаюсь по поводу недоданных в сдаче полутора долларов. Однако с того четверга вся моя жизнь окутана таким покровом смущения, что я решила находить в мелких неприятностях утешение, а не символы выживания.
Любую трагедию со временем можно превратить в унылый корявый фарс. Для того, чтобы превратить трагедию в фарс, не надо быть семи пядей во лбу. Достаточно просто в каком-то горисполкоме залезть в архивы тридцатилетней или сорокалетней давности, отыскать там инструкцию, сдуть с неё пыль и исполнить. Более того, исполнить ещё более гротескно, чем оно было бы исполнено сорок лет назад.
– Жаловался бы ты поменьше, и был бы намного симпатичнее. Неужели тебе интересно смотреть на мир со своей испорченной точки зрения?
– Ну, знаете, мир – это не цветочный сад, полный маргариток. Если бы он казался всем раем, Голливуд не снимал бы свои душераздирающие драмы, как думаете? Трагедии всегда находят своего зрителя.