Стивен Фрай и Хью Лори познакомились в Кембридже в начале 1980-х. Лори искал напарника для работы над пантомимой в студенческом театре. Фрай видел себя, скорее, писателем-одиночкой.
Лори был и остается поджарым вьюном с острыми глазами и сардонической усмешкой, Фрай — склонным к полноте флегматиком, чья рассеянная улыбка готова смениться гримасой избалованного ребенка. Лори стал большим артистом, отягощенным множеством международных наград. Фрай — не менее именитым литератором.
Продавцы косметики так же надевают белые халаты, потому что тупицы, типа вас, думают, что слова «сделано в Швейцарии» и «улучшает строение кожи» окажут лучшее действие, чем тюбик обычного увлажняющего крема, который вы, в конце концов, и получаете. Вы — доверчивый осел, мистер Пеппердайн. Стетоскоп и приличные манеры не делают меня врачом. Я — мошенник, а вы — дебил.
— А что случилось с мистером Бирманчиком?
— С кем?
— С мистером Бирманчиком. Почему вы пришли к ветеринарчику? У вас животик болит?
— Вы сказали «ветеринарчик»?
— Горлышко першит? Что случилось с мистером Бирманчиком?
— Я пришёл усыпить его.
— Прошу прощеньице?
— У него рак печени, и я принёс его усыпить.
— Рак?
— Да.
— Рак печени?
— Да.
— Рачок-дурачок?
— О, Боже...
— Что, у тебя рачок, мистер Бирманчик? Ты будешь бай-бай, котенька? Твоё сердечко прекратит делать тук-тук? А потом тебя закопают в земельку? Коп-коп лопаточкой и покойся с мирком, да, котя-мотя?
Прошлой ночью я, фактически, напился в сосиску.
Паровоз времени неуклонно набирает ход, машинист мертв и тормоза неисправны.
— Что скажете об основных персонажах?
— Я бы их принял.
Я встала голой перед зеркалом, посмотрела на себя и сказала: «Я люблю себя, люблю такой, какая я есть. Люблю свою плаксивую агрессию, люблю мерзкую жалость к себе, я люблю свою неврастению и то, что я требую от мира уважения, не ударив и палец о палец, чтобы заслужить его. Я особая, я без ума от себя». Вы сделаете так же?
Наш язык, юноша, содержит сотни тысяч возможных комбинаций слов, триллионы новых идей, поэтому я могу произнести следующее предложение с полной уверенностью, что раньше, за всю историю общения человечества, его никто не произносил: «Официант, держи ровнее носик телекомментатора, иначе дружественное молоко отправит в отставку мои брюки.» Обыкновеннейшие слова, но никогда до этого их не располагали в таком порядке. Уникальное дитя, рожденное уникальной матерью. И несмотря на это, все мы проводим дни, говоря друг другу одни и те же фразы: «Я тебя люблю», «Не надо», «Проваливай», «Не говори так», «Прекрати», «А вот и нет», «Мне больно», «Помогите», «Марджори мертва». Вот мысль, достойная обсуждения за чашечкой чая дождливым воскресным днем.
А теперь я бросаю в коктейльный шейкер моего рта эти пять слов: нам, пожалуйста, Музыкант, мистер, сыграйте. Я быстро перемешиваю их [встряхивает головой] и выливаю эту золотую фразу.