Примечательно, какие грандиозные преграды стоят на пути к близости между людьми и как они рассыпаются от одного легчайшего прикосновения. Достаточно взять другого человека за руку определенным образом, даже просто определенным образом заглянуть ему в глаза, и мир вокруг вас навеки преобразится.

Мы всё время что-то упускаем, воображая, будто ещё успеем к этому вернуться...

Жизнь – это мука, мука, которую осознаешь. И все наши маленькие уловки – это только дозы морфия, чтобы не кричать.

Наверное, сумасшествие — не такая плохая вещь, если оно позволяет человеку считать себя счастливым, когда на самом деле он несчастен.

Женщины умеют так много передать одним тоном, каким они произносят ваше имя.

Я не выношу сплетен и пересудов. Надо уметь держать язык за зубами. Не только не судачить, но иногда даже и не думать о других людях. Настоящие мысли рождаются из молчания.

Чтобы существовать как личность, надо уметь провести границы и сказать чему-то «нет».

Страх ожидания — одна из самых тяжких мук человеческих.

... нельзя так отвергать людей, нельзя их вычеркивать. Надо относиться к ним с любопытством. Любопытство — это своего рода милосердие.

Самое важное, что должен научиться делать писатель, — это рвать написанное.

О, как мучительна тайна чужой души, и как утешительно, что твоя собственная душа — тайна для другого!

В любимом человеке всё привлекательно. Каждый поворот головы, каждое изменение голоса, смех, стон или кашель, подергивание носом — всё бесценно и исполнено смыслом, как мгновенное райское видение.

Человеческая душа стремится к познанию вечности, и только любовь и искусство, не считая некоторых религиозных переживаний, приоткрывают нам её. Любя, мы почти отрываемся от своего эгоистического «я».

Супружество <...> — очень страшная вещь. <...> Человеческая душа не предназначена для постоянного соприкосновения с душой другого человека, из такой насильственной близости нередко родится бесконечное одиночество, терпеть которое предписано правилами игры.

Одно из многих отличий жизни от искусства, мой любезный друг, состоит в том, что персонажи в искусстве всегда сохраняют достоинство, а люди в жизни – нет.

Человеческое счастье редко ничем не омрачается, а безоблачное счастье само по себе вселяет испуг.