Елизавета Киевна, кроме разговоров с Жировым и другими жильцами, занималась вязанием из разноцветной шерсти длинных полос, не имеющих определённого назначения, причём пела грудным, сильным и фальшивым голосом украинские песни, или устраивала себе необыкновенные причёски, или, бросив петь и распустив волосы, ложилась на кровать с книгой, – засасывалась в чтение до головных болей. Елизавета Киевна была красивая, рослая и румяная девушка с близорукими, точно нарисованными глазами и одевавшаяся с таким безвкусием, что её ругали за это даже телегинские жильцы.
Позади вечное молчание и впереди вечное молчание, и только небольшой отрезок времени мы должны прожить так, чтобы счастьем этого мгновения восполнить всю бесконечную пустоту молчания...
Иван Ильич захлопнул книгу.
— Ты видишь… И теперь не пропадем… Великая Россия пропала! А вот внуки этих самых драных мужиков, которые с кольями ходили выручать Москву, — разбили Карла Двенадцатого и Наполеона… А внук этого мальчика, которого силой в Москву на санях притащили, Петербург построил… Великая Россия пропала!... Уезд от нас останется, — и оттуда пойдет русская земля…
Женщина лжёт самим фактом своего существования, мужчина лжёт при помощи искусства. Половой вопрос — просто мерзость, а искусство — один из видов уголовного преступления. Птице пришло нести яйца, — самец одевается в пёстрый хвост. Это ложь, потому что природный хвост у него серый, а не пёстрый. На дереве распускается цветок — тоже ложь, приманка, а суть — в безобразных корнях под землёй.
А больше всего лжёт человек. На нём цветов не растёт, хвоста у него нет, приходится пускать в дело язык; ложь сугубая и отвратительная — так называемая любовь и всё, что вокруг неё накручено. Вещи загадочные для барышень в нежном возрасте. Только, в наше время — полнейшего отупления — этой чепухой занимаются серьёзные люди.
Зачем скрывать от себя, — выше всего желание счастья. Я хочу наперекор всему, — пусть. Могу я уничтожить очереди, накормить голодных, остановить войну? — Нет. Но если не могу, то должен ли я также исчезнуть в этом мраке, отказаться от счастья? Нет, не должен. Но могу ли я, буду ли счастлив?..
Живут, не разбужены, кряхтят да почесываются. Страсти дремлют, желания без фантазии... А ведь каждый создан по образу и подобию какого-нибудь Аристотеля или Пушкина. Те же у вас два глаза, чтобы видеть чудеса земли, к которым нельзя привыкнуть... Та же у каждого на плечах голова — самое удивительное из всех чудес... Если ее сопоставить со вселенной, то головы и нет совсем. А с другой стороны, вся вселенная в этой голове, — она, голова, в такие тайны проникает, куда библейский бог и носу не совал... Так что же из окошек-то на ворон смотреть?
Хведин сам стал за капитана и ругался на всю водную ширь такими проклятиями, что люди на острове сразу успокоились, на лицах появились улыбки.