Джон Фаулз. Дэниел Мартин

Запомни, что в мире есть миллионы женщин, которые гораздо красивее, умнее, интереснее, чем ты, но всё это не имеет никакого значения, если ты дотронулась до его сердца.

Ему всегда нужны были другие люди, а мне, я думаю, всегда нужен был только он.

— Ты чего-нибудь хочешь?
— Только тебя. Неразбавленным.

И воцарилась тишина: так мало мы могли сказать друг другу, и так много надо было сказать.

Порой стремление к совершенству на поверку оказывается лишь боязнью провала.

В наши дни люди всему знают цену, но ничего не умеют ценить.

Родители всегда полагают, что в производном их собственных генов каким-то образом воплотится всё то, чем им самим не удалось стать.

Он так и не понял, что способность совершать ошибки не делает человека уродом.

... я обращался с ней, как с любимым зверьком, которого надо кормить, ласкать, одевать, немножко чему-то учить, но которому вовсе не обязательно отдавать всю свою душу и всё своё внимание.

Сердце рассуждает по-своему, рассудком его не понять.

Le coeur a ses raisons que la raison neconnait pas.

Если бы это был сценарий, я заставил бы мужчину встать и уйти. Или женщину встать и подойти к нему. Мы зря тратим плёнку.

Что может помнить пламя? Если помнит чуть меньше, чем необходимо, оно погаснет; если чуть больше – погаснет тоже. Если б только оно могло нас научить, пока пылает, что нужно помнить.

Время было удивительно коротким: не успело путешествие начаться, как уже приближалось к концу; здесь пахло каким-то жульничеством, будто время передернуло карту.

Мужчины — фокусники, и с ними надо уметь обходиться.

Он сказал: не может быть мира меж людьми ни на том, ни на этом берегу. Только в реке меж берегами.
— Там, где мы жить не можем.

Вроде бы достаточно и того, что я отдаю им своё восхитительное тело и столь же восхитительную душу в придачу, а тут ещё вырезки из газет надо собирать.