— Друзья меня защитят.
— Если это не причинит им неудобств и не подвергнет опасности.
Он чувствовал, что рядом крадется судьба, рыщут волки, реют стервятники — чувствовал, как вокруг сгущается зло, но был не в силах себя защитить.
Болезнь — злейший враг бедняков, хуже которого только голод.
Мой сын сможет открывать и читать книги, писать и понимать написанное, научится складывать числа. И все это сделает нас свободными, потому что он будет знать — он будет знать, и через него мы тоже будем знать.
Жемчужина — это случайность; если нашел ее — значит, тебе улыбнулась удача, потрепал по спине то ли Бог, то ли боги, а может и тот и другие.
Полагаться на зрение не мог никто, и никто не мог с твердостью сказать, существует ли на самом деле то, что он видит, или нет.
Все в комнате казалось тяжелым и мрачным. Картины — сплошь на религиозные темы, не исключая большой раскрашенной фотографии покойной докторской супруги, которая, если такое под силу многочисленным мессам, заказанным в соответствии с ее последней волей и на ее же собственные средства, пребывала теперь в раю.
Поскольку утренняя месса закончилась и особых доходов не ожидалось, нищие, эти неутомимые философы, стремящиеся до конца постичь природу своих ближних, тоже примкнули к процессии, дабы проверить, что станет делать толстый ленивый доктор с ужаленным ребенком.
Нищие с паперти могли рассказать обо всем, что делалось в городе. Они пытливо всматривались в лица молодых женщин, когда те шли на исповедь или возвращались с нее, и безошибочно угадывали род совершенного греха. Им был известен каждый мелкий скандал и даже парочка крупных преступлений.
Доктор никогда не посещал плетеные хижины бедняков. Да и зачем, когда в городе больных больше чем достаточно — больных-богачей в домах из камня и штукатурки.
Раньше они разговаривали друг с другом, но к чему слова, если произносишь их только по привычке?
Рассвет наступил быстро: сумрак превратился в полусвет, полусвет — в сияние. Наконец небо заполыхало — это из залива встало солнце.
Как во всех историях, которые пересказываются по многу раз и оседают в людских сердцах, в ней есть только хорошее и плохое, белое и черное, доброе и злое — и никаких полутонов.
За четыре сотни лет народ Кино нашел только одно средство защиты — слегка прищурить глаза, слегка поджать губы и уйти в себя. Ничто не в силах было пробить эту стену, а за стеной они оставались целыми и невредимыми.
— Кого ты боишься?
— Всех.
Удача не приходит одна. Всегда приводит с собой коварных друзей.
Нет вашей любимой цитаты из "Джон Стейнбек. О мышах и людях. Жемчужина"?
Добавить цитату