Гастон Леру — цитаты из книг автора

В какой ад вы уходите, таинственная мадемуазель, или в какие небеса?

Он не пел ничего необыкновенного: он делал драгоценные камни из грязи.

Они «играли в сердца», как другие играют в мяч; но поскольку это были их сердца, которые они перебрасывали туда-сюда, требовалось большое искусство, чтобы ловить их, не причиняя друг другу боли.

— Очень трудно заставить любить себя в могиле, — сказала я.
— Приходится довольствоваться тем, что можешь получить.

Я была заключена навечно, и причиной всех моих несчастий стало любопытство.

Клянусь, что вы самый великий человек в мире, и, если я когда-либо вздрогну, посмотрев на вас, то только потому, что подумаю о блеске вашего таланта.

Он делает то, чего не может сделать другой, и знает вещи, которые неизвестны миру живущих.

Нет, он не призрак. Он человек неба и земли.

Ангел, благословенный небом,
Мой дух стремится к тебе на покой!

Это в подвалах, пишут X, Y и Z в своем занимательном исследовании творения Гарнье, больных старых людей превращают в красивых молодых любовников, а страшных ведьм — в блистательных фей. Из подвалов является Сатана, а потом уходит обратно вниз. Пламя ада поднимается оттуда, там собираются хоры демонов. А привидения бродят по подвалам, как будто они здесь хозяева.

Неважно, какую услугу вы оказали Эрику, Эрик может забыть ее в конце концов, и вы знаете, что тогда ничто не удержит его, даже он сам.

Изумляя людей, он ничего не любит больше, чем продемонстрировать удивительную изобретательность своего ума.

Когда происходил какой-то несчастный случай, какие-либо пагубные события любого рода, я говорил себе: «Может быть, это Эрик», так же, как другие вокруг меня говорили: «Это был призрак!» Как часто я слышал, что эти слова произносились с улыбкой. Если бы эти бедные люди знали, что призрак существует во плоти и крови и его надо бояться намного больше, чем воображаемую тень, о которой они говорили, могу уверить, что они перестали бы шутить по этому поводу.

Ужасное, уникальное, отталкивающее уродство поставило Эрика за пределы общества, и я полагал, что именно по этой причине он больше не чувствует никаких обязательств перед родом человеческим.