Если отталкивать всякий случай, как ошибку, когда же будет – не ошибка?
Ум и сердце ребенка исполнились всех картин, сцен и нравов этого быта прежде, нежели он увидел первую книгу.
Ну, пусть эти «некоторые» и переезжают. А я терпеть не могу никаких перемен!
«В десять мест в один день — несчастный! — думал Обломов. — И это жизнь! — Он сильно пожал плечами. — Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается? Конечно, недурно заглянуть и в театр и влюбиться в какую-нибудь Лидию... она миленькая! В деревне с ней цветы рвать, кататься — хорошо; да в десять мест в один день — несчастный!» — заключил он, перевертываясь на спину и радуясь, что нет у него таких пустых желаний и мыслей, что он не мыкается, а лежит вот тут, сохраняя свое человеческое достоинство и свой покой.
Грамотность вредна мужику: выучи его, так он, пожалуй, и пахать не станет.
Что за ребенок, если ни разу носу себе или другому не разбил?
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием.
Глядишь, кажется, нельзя и жить на белом свете, а выпьешь — можно жить!
А он еще все на той же точке невозможности двинуться вперед.