Людмила Улицкая. Священный мусор

... мужчины по природе своей в гораздо большей степени, чем женщины, стремятся к власти, к доминированию, к подавлению других. Отсюда и проистекает большая жестокость и меньшая нравственность мужчины. <...> в среднем дело обстоит так, что женщина производит впечатление более нравственного существа.

С годами приходит в голову, что без смерти не было бы и жизни. Именно она, уродливая, безжалостная, голые кости с косой, всем ненавистная и страшная, усиливает радостное ощущение бытия, привязывает нас к любимым людям, нас окружающим, к цветам, бабочкам, книгам, картинам, к пейзажу, который за окном. То, что в современной кулинарии называется «усилитель вкуса».

Несмотря на то, что многие вещи в мире мне не нравятся, единственное, чем я более или менее удовлетворена, — это Господом Богом. Главное Его достоинство — исключительная нейтральность: хочешь — верь, хочешь — не верь, хочешь — ломай копья и режь неверных, хочешь — сиди в келье и твори молитву, а Он взирает невозмутимо равно на всех. И то сказать: расстояние до Него столь велико, что разница между праведниками и грешниками вряд ли заметна из такой дали.

Неделание — великое искусство. И уж во всяком случае, неделание лишнего.

Мы ничего не можем изменить. Будем бросать свой медный грош в этот бездонный котел. Брошу я. Бросишь ты. Бросит он — но мир не изменится от этого ни на грош. Но мы, может, мы сами немного изменимся. И тогда изменится наше людоедское государство.

Психика женщины в гораздо большей степени ориентирована на продолжение жизни, чем мужская. Мужчина создает мир, женщина — дом: так жило человечество веками.

Общая сумма культуры, которая увеличивается непрестанно, нуждается в человеческом сознании, работающем на предельной мощности, изготовившем инструменты для увеличения собственной точности, прочности, надежности и быстродействия. И какой же непоправимый урон наносят себе лично, культуре и самой жизни люди, исключающие из своего умственного обихода науку и искусство, ограничивающие свое существование лишь связями с источниками питания, тепла и партнерами для продолжения рода.

Кончилось неторопливое русское время. Приглашенная к действию нажатием кнопки дождевальная машина молниеносно освежит асфальт, блендер взобьет в тридцать секунд лучшего качества искусственный белок, сахарозаменитель и земляничный порошок в бескалорийный коктейль, а распухшие желёзки утихомирятся с одного укола антибиотика...

В ранние годы, как мне кажется, индивидуальные различия между людьми гораздо сильнее, чем те, которые определяются полом. Почему я так думаю? Потому что в самом раннем возрасте пол еще не нужен, и совсем юное существо свободно от его неукоснительных законов. Как и в старости, после выполнения программы продолжения рода, когда пол уже не нужен. Человек, исходя из этого, наиболее полно выражает свое человеческое содержание в раннем детстве и в поздней старости. Отсюда и рождается глубокая смысловая рифма — стар и млад. Близко к области границы.

Мысленно я возвращаюсь к тем временам, когда две маленькие московские девочки выражали свой стихийный бунт против тошнотворности времени пришиванием пуговиц на спину пальто, ношением лифчика поверх блузки и другим мелким бытовым диссидентством на мануфактурной почве.

... мир наполнен сюжетами, как хороший гранат зернышками.

По мне, национальность — это повод для того, чтобы радоваться красоте и разнообразию творения.