Михаил Юрьевич Лермонтов. Испанцы

Перо терзает иногда сильнее, чем пытка!

Поверь, старик, такой как я,
Любить умет лучше юноши:
Всё опытность, мой друг!

Железо о железо бьется и стучит
Безвредно... искры сыплются кругом.
Так в споре двух глупцов хоть много шуму,
Да толку нет.

Но что такое ад и рай,
Когда металл, в земле отрытый, может
Спасти от первого, купить другой?
Не для толпы ль доверчивой, слепой
Сочинена такая сказка? — я уверен,
Что проповедники об рае и об аде
Не верят ни в награды рая,
Ни в тяжкие мученья преисподней.

Я плут.
Я это знаю сам, зачем скрываться
Перед собой? Я плут, но умный плут.
Да, впрочем, я не вижу тут худого;
Я сотворен, чтоб жить и наслаждаться.
И всеми средствами я должен достигать
Предположенной цели. Я достиг -
И умный человек. Не удалось — глупец!

О! видно, что печаль родня нам людям,
Когда мы ей скорей веселья верим.

Он думает, что только для него
Я одеваюсь, как прилично мне.
Возможно ль быть самолюбиву так,
Возможно ль быть так глупу — как мужья?..

Когда о мне жалеет женщина,
Я чувствую двойное облегченье.

— Люди! Я б их проклял...
— За что это?
— За то, что не могу
Я видеть хладнокровно, как они
Стараются друг другу делать зло,
С притворной добротой, когда совсем
Не просят их, — за то, что не могу
Я видеть общего стремленья к ничему,
Или для золота разбитые сердца.

Уж эти мачехи! — презлобные творенья.

Земная пища часто не должна
Ласкать того, кто пищею духовной
Владеет.

На мячик сердце в нас походит, положи
Ты на крутой горе его тихонько,
И он не тронется — но раз толкнув,
За ним хоть бросишься, но не догонишь.

Покуда ни одной сединки не видать
На голове, пока огнем живым,
Как розами, красуются ланиты,
Пока глаза во лбу не потускнели,
Пока трепещет сердце от всего,
От радости, печали, ревности, любви,
Надежды, — и пока всё это
Не пронеслось — и навсегда, — есть страсти, страсти
Ужасные; как тучею они
Взор человека покрывают, их гроза
Свирепствует в душе несчастной — и она
Достойна сожаления бесспорно.
Такие люди слепы.