Не мы управляем страной, мы лишь ничтожное меньшинство, глас вопиющего в пустыне.
Охотников бунтовать в наше время осталось очень немного. А из этих немногих большинство легко запугать.
... Нельзя нас оставлять в покое. Надо, чтобы мы беспокоились, хоть изредка.
— Ты будешь дома, когда начнётся программа Белого клоуна и придут гости? — крикнула ему вслед Милдред.
Не оборачиваясь, Монтэг остановился в дверях.
— Милли!
Молчание.
— Ну что?
— Милли, Белый клоун любит тебя?
Ответа нет.
— Милли, — он облизнул сухие губы, — твои «родственники» любят тебя? Любят всем сердцем, всей душой? А, Милли?
Он чувствовал, что, растерянно моргая, она смотрит ему в затылок.
— Зачем ты задаёшь такие глупые вопросы?
Ему хотелось плакать, но губы его были плотно сжаты, и в глазах не было слёз.
А затем Кларисса исчезла. Сперва он даже не понял, чем отличается этот день от другого, а суть была в том, что нигде не видно было Клариссы. Лужайка была пуста, деревья пусты, улицы пусты. И, прежде чем он сообразил, чего ему не хватает, прежде чем он начал искать пропавшую, ему уже стало не по себе, подходя к метро, он был уже во власти смутной тревоги. Что-то случилось, нарушился какой-то порядок, к которому он привык. Правда, порядок этот был так прост и несложен и установился всего несколько дней тому назад, а все-таки…
Спросите самого себя: чего мы больше всего жаждем? Быть счастливыми, ведь так?
Странно, но я как будто не способен ничего чувствовать.
Жечь было наслаждением. Какое-то особое наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются.
Люди больше похожи на... факелы, которые полыхают во всю мощь, пока их не потушат.
Они не убегали, ибо бежать было некуда.
Больше, лучше, сильнее, быстрее.
Если драма бессодержательна, фильм пустой, а комедия бездарна, дайте мне дозу возбуждающего – ударьте по нервам оглушительной музыкой! И мне будет казаться, что я реагирую на пьесу, тогда как это всего-навсего механическая реакция на звуковолны. Но мне-то все равно. Я люблю, чтобы меня тряхнуло как следует.
Он даже не подозревал, что огонь может не только отнимать, но и давать.
И карлик, взобравшись на плечи великана, видит дальше его.