Шарлотта Линк. Хозяйка розария

Не знаю. Честно говоря, я в этом сомневаюсь. Она сегодня кое-что рассказала мне о себе. Любой нормальный человек осудит ее за это. У неё нет морали, Франка, нет, ни в малейшей степени. У нее нет чувства чести, у нее нет гордости, которую обычно теряют вместе с честью. У нее нет моральных границ, она не останавливаться ни перед чем. Чувства других людей интересуют ее не больше, чем придорожная пыль. Ей безразличны понятия о чужой собственности, а уж о таких замшелых вещах, как закон и порядок, она и во все не имеет понятия. Эти ценности не имеют в ее глазах никакого значения. Это не только юношеское легкомыслие или потребность пожить жизнь. Это ее характер — безнравственный и бесчестный. Господи, и я любил эту женщину, — Алан говорил таким надтреснутым голосом. — Я и в самом деле любил эту женщину.

— Мне всегда было с тобой очень хорошо, — она говорила как будто искренне, но Алан знал, что нельзя быть уверенным в ее искренности. — Это ты не хотел больше заниматься со мной любовью!
— Это не совсем так, — поправил он ее. — Я не хотел этого на твоих условиях.
— Ну, да, правильно. Я должна была отказаться от всех радостей жизни, стать серьезными человеком или кем-то в этом роде!
— Я хотел, чтобы мы поженились.
— Это то же самое.
— Я не думаю, что брак и отказ от радостей жизни — олень и то же, если, конечно, не считать радостями жизни число партнёров, с которыми проводишь ночь. От этих привычек приходиться отказываться, когда вступаешь в брак.

Как он красив, — подумала Беатрис, — и как бессердечен. Он оставил ее одну, сидящей в тени скал. Она сидит здесь, смотрит, как он входит в воду, освещенный луной. Она постаралась не драматизировать ситуацию, но выходило, что они сейчас поменялись ролями. Он вышел на свободу, оставив ее в клетке. Эта картина вполне соответствовала тому, о чем она подумала в предыдущие минуты. На самом деле, он не любит ее. Она — вещь, облегчающая его жизнь в убежище, и в это она, конечно, играет для него важную роль, но он не чувствует к ней истинной душевной привязанности. Он забудет ее тотчас после того, как окажется на свободе. Он вернётся во Францию, окунется в настоящую жизнь, окружит себя смеющимися весёлыми девушками, будет флиртовать, танцевать и выпивать с ними, а потом жениться на одной из них.

Я думаю, ее сейчас мучает не то, что случилось, а знание того, что Хелин превзошла ее силой и коварством. Беатрис вложила свои силы в человека, который во все в этом не нуждался. Именно поэтому мама теперь кусает себе локти.

— Думаю, что на это надо смотреть глазами людей того времени, — поспешно сказала Франка. — Я думаю, что люди, и молодые люди тоже, жили, постепенно сознавая близость смертельной опасности. Все могло кончится сразу, в любой момент. Никто не ждал наступления подходящего возраста, чтобы влюбиться. Брали то, что могли взять, и спешили брать.

— Мне кажется, она сейчас похожа на старую женщину у которой умер муж, — сказал Алан. — Брак был неудачный, они сильно действовали друг другу на нервы. В их отношениях уже давно не было ничего хорошего. Но они вместе выросли, повзрослели и состарились, и теперь она чувствует себя так, словно ней ампутировали ногу. Исчезла часть тела — пусть даже она болела и причиняла страдания. В каком-то смысле мать овдовела.
— Постепенно она определиться со своими чувствами, — сказала Франка, — ей придется разобраться с ненавистью, любовью, зависимостью и раздражением. Для этого ей придется быть до конца честной с собой. После того как она все это переварит, она сможет вписаться в новую жизнь

Она не стала бы со мной играть, если бы я для нее ничего не значил, изо всех сил стараясь оправдать в своих глазах ее поведение. Играют только с тем человеком, которому придают какое-то значение.

«Он боится», — тотчас и очень отчётливо поняла Хелин, эта ясность была безошибочной, как инстинкт: он панически боится конца, и бежит в депрессию, чтобы не видеть этого страха.

Чувство удивления залило ее теплом, и это было невыразимо приятно, но одновременно сильная болезненная судорога скрутила ей желудок. Они уже часто об этом говорили. Он ей доверяет. Он говорит ей о демонах в своей душе, о враге, засевшем в его мозгу, о мучительных мыслях, которые так часто его посещают. И она позволяет ему открываться, дарит ему свое время, понимание и говорит с ним нежным ласковым голосом.

Выбрось ее из головы, — подумал он с гневом и, одновременно, отчаянием. — Ты никогда не будешь с ней счастлив. С ней вообще не будет счастлив ни один мужчина. Женщина, которая при такой погоде щеголяет без пальто только затем, чтобы все видели ее груди и ноги, не стоит и ломаного гроша.

Вероятно, я старею, — подумал он, — или мамочка все же права: я так одинок, что секс перестал доставлять мне удовольствие.

Женщины охотно отвечали ему взаимностью, радостно откликаясь на его взгляд или улыбку. Но череда лёгких, мимолётных интрижек научила его тому, что даже в самом интимном телесном слиянии с человеком можно остаться одиноким. Ещё более одиноким, чем в пустой лондонской квартире перед телевизором. В какой-то момент Алан полностью отказался от знакомств на одну ночь. Ему не надо больше спать с женщинами, чтобы лишний раз убеждаться в собственной неотразимости. Теперь ему было интереснее беседовать с женщинами, а не тащить их сразу в постель.

— Если вы кого-нибудь боитесь, — сказала она, повторяя отцовские слова, — то, обычно, начинаете отступать. Ваш противник, соответственно, делает шаг вперёд. У него становится больше места, а у вас меньше. Поэтому он становится сильнее, потому что вы освободили ему место.
— И что ты предлагаешь?
Она задумалась.
— Наверное, надо просто остаться на месте. И внимательно следить за противником. Может быть, он не так силен, как кажется.