— Теперь ты точно знаешь. — Я пожала плечами. — Никто никогда никого не любил сильнее, чем я тебя.
Броня. Две тонны брони. И защита от прямого ракетного попадания? Прелестно. Куда пропали обычные пуленепробиваемые стекла?
Белла о подаренной Эдвардом машине
Никому не желала бы пережить то, что пережили мы в эти несколько недель, однако благодаря им я по-настоящему оценила своё счастье.
— У нас уйма времени, чтобы потренироваться, — напомнила я.
— Вечность, потом ещё вечность и ещё вечность!
— По-моему, так и должно быть.
И мы с упоением предались первому невыразимо прекрасному мгновению нашей вечности.
— Не будь кретином, Джейкоб, — прошептала Белла.
Я не смог на неё разозлиться: уж больно слабой она выглядела. Вместо этого я улыбнулся.
— Против себя не попрёшь.
Мне довелось почувствовать прочность уз в этой семье – именно семье, не клане. Эти золотоглазые отвергают собственную природу. Однако взамен они обрели нечто большее, чем удовлетворение желания. Я наблюдал за ними, пока сидел тут, — и прихожу к выводу, что такая привязанность и дружеская поддержка невозможна без миролюбия. Оно и лежит в основе их жертвы. В них нет агрессии, от которой на наших глазах гибли огромные южные кланы, раздираемые междоусобицей. Нет жажды власти.
Джейкоб, знаешь, у выражения «я же говорил» есть родной брат: «заткни рот».
Вольтури сдались. Они ведь на самом деле трусы, хотя и прикидываются крутыми. Как и все тираны.