— Это невыносимо. Столько много всего, что я хочу тебе дать – и вот то, чего ты решила потребовать. Ты хоть понимаешь, насколько мне больно отказывать тебе, когда ты меня так умоляешь?
— Тогда не отказывай, — еле дыша, предложила я.
С глупым нетерпением, я распахнула дверь, и увидела его – моё личное чудо.
— Он словно наркотик для тебя, Белла. Я понимаю теперь, что ты не можешь жить без него. Уже слишком поздно. Но я был бы здоровее для тебя. Не наркотик. Я стал бы твоим воздухом, твоим солнцем.
— Знаешь, я именно так о тебе и думала. Как о солнце. Моем собственном солнце. Ты разогнал все тучи надо мной.
— С тучами я справлюсь. Но сражаться с затмением не могу.
Игра в шахматы между Эдвардом и Элис была самой забавной вещью, которую я когда-либо видела. Они сидели почти неподвижно, уставившись на доску, пока Элис предвидела ходы, которые сделает Эдвард. А он, читая ее мысли, выбирал ходы, которые она сделает в ответ. Они играли в шахматы большей частью в своих умах; я думаю, каждый передвинул по две пешки, когда Элис неожиданно положила своего короля и сдалась.
— И если ты когда-нибудь ещё полезешь целовать её, я за неё сломаю тебе челюсть, — пообещал он своим мягким, бархатным и смертельно опасным голосом.
— А если она сама захочет? — подчеркнуто медленно заявил Джейк.
— Если она захочет, тогда я не буду против. Ты можешь ждать сколько угодно, пока она скажет это вместо того, чтобы правильно истолковать её действия и успокоиться — но, челюсть у тебя одна.
Я бы выбрала его, даже если бы он не был и на половину таким, какой он есть. Даже пропасть между нами показалась бы мелочью. Потому что он самый любящий и бескорыстный, чудесный, честный, он лучше любого кого я когда-либо встречала. Конечно, я люблю его! Неужели это так трудно понять?
У тебя неприятности, огромные неприятности. Разъярённые медведи гризли покажутся просто ручными зверюшками по сравнению с тем, что ждёт тебя дома.
Джейкоб указывал на орла, с невероятной высоты пикировавшего к поверхности океана. Он остановился в последнюю минуту, лишь на мгновение, коснувшись когтями поверхности воды. Затем он улетел прочь, а в его когтях трепыхалась здоровенная рыбина.
— Ты видишь это повсюду, — сказал Джейкоб отчужденным голосом. — У природы свои неизменные законы — есть охотник, и есть добыча, бесконечный круговорот жизни и смерти. И ты пока еще ни разу не видела, чтобы рыба пыталась поцеловать орла. И никогда этого не увидишь. – усмехнулся он.
Я деланно усмехнулась ему в ответ, хотя во рту все ещё оставался горький привкус.
— Может, рыба и пыталась, — предположила я. — Трудно понять, о чем думает рыба. Орлы, знаешь ли, очень привлекательные птицы.
Уже поздно, — повторил Эдвард тихим, убаюкивающим голосом, мягким, как шелк. – Спи, моя хорошая. Пусть тебе снятся счастливые сны. Ты единственная, кто запал мне в сердце. И оно всегда будет принадлежать только тебе. Спи, моя единственная.
Страстное желание драться — за это, должно быть, отвечает игрек хромосома. Все мужчины одинаковы.
Было всё ещё слишком рано, но я решила, что лучше выйти из дома, пока неодушевленные предметы не начали мне отвечать.