Ваймс мрачно вышагивал по запруженным толпой улицам, чувствуя себя маринованной луковицей во фруктовом салате.

В конечном итоге мы объявили войну миру. И что хуже всего, мы, наверное, победим.

Живешь-живешь, а кончается все тем, что превращаешься во что-то вроде сливок в чашке кофе, и какая-то сила размешивает тебя, затягивает вглубь, пока не останется и следа. В какие бы игры ни играли боги, они играют чертовски непонятным способом.

Мы проигрываем, не успев даже начать. Враг может не беспокоиться, сражений не будет. Дайте жителю Анк-Морпорка дубинку, и кончится тем, что он забьет себя до смерти.

В старые добрые времена все было куда проще… Все, что надо было сделать, это убить дракона.

Эх, был бы рядом капитан Ваймс, — подумал он. — Он бы тоже не знал, что делать, но его словарный запас, за которым, как за дымовой завесой, можно скрыть это незнание, гораздо шире.

К его изумлению, дверь ему отворил дворецкий – настолько древний, что можно было подумать, будто воскресил его именно стук в дверь.

Стражник бросил на него взгляд, которому весьма подошло бы определение «загадочный». Загадкой было то, что в этом взгляде почему-то сквозила боль всего мира.

Воры контролировали преступность значительно лучше, чем это когда-либо получалось у Городской Стражи. Теперь стражникам приходилось лезть из кожи вон, работая вдвое больше, чтобы хоть чуть-чуть сократить уровень преступности, в то время как все, что требовалось от Гильдии Воров, это чуточку меньше работать.

дракончикам до фонаря как ты выглядишь, если у тебя в руках кормушка.

Мальчишке неведом смысл слова «страх». Жаль, что ему также неведомо значение слова «выживание»...

– Капрал Шноббс, – задыхаясь, проскрежетал он, – почему ты пинаешь лежачих?

– Так оно безопаснее, – честно ответил Шноббс.