– Я должен снова нарисовать его, – сказал он. – Но теперь я нарисую по-другому. Я хочу видеть все места, которые знал, но я все переделаю.
– Ручей не изменился, – сказала Бев.
– Зато я изменился.
Если с тобой хорошо обращаются, рано или поздно придется за это расплачиваться. Всегда есть какая-то ловушка.
Слепой страх беспощаден к материальным ценностям.
Ну а что мне ещё делать? У меня внутри лишь скопившаяся за долгие годы ненависть. Я с ней не справлюсь.
Я чувствовал себя дураком, потому что утратил все полученные от остальных таланты. Мне казалось, что я тупею и тупею, а давление все растет и растет. Стресс и страх подтачивали мои силы. А шум усилился, цвета стали невыносимо насыщенными. Мне хотелось уйти в свою комнату, хлопнуть дверью и вопить, вопить, вопить...
— Что для тебя самое трудное в жизни?
— Когда кто-нибудь меня обижает.
Я скорее чужого человека послушаю, чем близкого, который за меня переживает.
Я боролся, пытался достигнуть большего. Но моя жизнь превратилась в ад.
Надейся на лучшее, но готовься к худшему.
Билли рассказывает об Артуре.
Да я единственный человек, которому удается ловить глюки и без ЛСД.
Ко мне должны относиться, как к остальным пациентам, но никто тут мне не доверяет. Другим можно ездить в фургоне на экскурсии, а мне — нет. Я вынужден сидеть здесь. И меня бесит, что они так настойчиво зовут меня Билли.
- 1
- 2