— Тебе передавали привет.
— Кто?
— Чувак с усами... Хотя может и без…
Светлые волосы… или немного тёмные… или слегка длинные.
— Конкретнее!
— У меня фотографическая память. Но фотки с низким разрешением.
— Как быстро время пролетело! Вот уже понедельник стучится в дверь!
— Пусть стучится. Мы не откроем.
— Нет! Я как твой настоящий друг не дам тебе писать смски в нетрезвом виде!
— Но мне как раз пришло в голову то, что я должна была сказать своему бывшему много лет назад!
— Какой кошмар! Такое ощущение, что здесь была война! Ты знаешь, что нужно делать.
— Переехать?
— Некоторые люди страдают из-за безработицы.
— Это потому что им нечем заняться.
— Если бы ещё были рыцари... мужчины с длинными волосами, присягнувшие защищать слабых и сражаться за тех, кто не может сразится сам за себя! Ату! В дом престарелых они едут, в воздухе мечи! Разбираются с бедствующими и другими социальными проблемами. Но нет мужчины не стремятся к рыцарству без «глянца»! В настоящее время добрые дела не имеют престижа — что-то большее чем апатия, уже расценивается как фанатизм, и все, кто участвуют в этом, рискуют считаться психом. Делать добро было бы более заманчиво, если бы им опять пришлось носить доспехи.
— Их бы всё равно считали психами.
[диалог Циан с одним знакомым]
— Мне не очень нравятся моллюски.
— Было бы странно, если бы тебе они нравились!
— Почему это?
— Ну, я не хочу сказать ничего плохого о твоих друзьях, но в утонченном вкусе их не упрекнешь!
[некоторое время спустя]
— Неми, ты пробовала устрицы?
— Нет. До такой степени я еще не напивалась.
— Я успела себе составить представление о Гримме до того, как мы познакомились поближе. И слегка разочарована, что он не в точности такой, как я считала. Он неправдоподобно хорош. А я не могу быть с тем, кто никогда не ошибается.
— Что думаешь делать?
— Для начала сделаю так, чтобы он больше спал и ел всякой дряни.
— Ты же знаешь, нельзя изменить человека.
— Но слегка развратить — можно.