— Что ты делаешь?
— Странный вопрос, мы на войне.
— Это не наша война!
— И что же мне теперь, самоотверженно бросаться под пули, никак не давая отпор?
— С каждым убитым ты возвышаешь в цене свою жизнь. Но настолько ли дорога твоя жизнь на самом деле?
— Она ценна ровно до того момента, пока её не отняли.
— Почему, когда вспоминаешь прошлое, всегда кажется, что раньше было лучше?
— Потому что мы делаем это обычно тогда, когда у нас все хреново. А когда ты счастлив, тебе незачем оглядываться назад.
— Только что звонил Блейн. Он не умер.
— Я о нем позаботился, босс. Одну в пузо, как просили, вторую в пасть. Он не мог выжить.
— Тогда я говорил с его призраком.
Но я страдал. И постепенно из этого страдания проросла фантастическая мысль, и меня поразило, что она не пришла мне в голову раньше: может быть, единственным средством избавиться от Чечилии, то есть сделать так, чтобы она мне наскучила, было жениться на ней. Чечилия-любовница никак не могла мне наскучить, но я был почти уверен, что она наскучит мне, как только станет женой. Мысль о браке становилась все притягательнее, открывая передо мной перспективу, совершенно не похожую на ту, которая живет обычно в воображении мужчины, собирающегося жениться: тот тешит себя мыслью о вечной любви, меня, наоборот, тешила мысль о том, что так я наконец смогу покончить со своей любовью. Я с удовольствием представлял себе, как, выйдя замуж, Чечилия станет самой обыкновенной женой, озабоченной домашними и светскими обязанностями, и, найдя в них полное удовлетворение, лишится наконец своей тайны, так сказать угомонится.
Ревнивец страдает из-за преувеличенного чувства собственничества, ему все время мерещится, что кто-то хочет увести у него его возлюбленную; подозрительность, приобретающая характер мании, порождает у него самые невероятные фантазии и может довести его даже до преступления. Я же, напротив, страдал просто оттого, что любил Чечилию (вне всякого сомнения, теперь это уже была любовь), и если я хотел посредством слежки удостовериться в том, что она мне изменяет, то вовсе не для того, чтобы как-то наказать ее и помешать ей изменять мне дальше, а для того, чтобы освободиться от своей любви. Ревнивец, хоть и не отдавая себе в этом отчета, в сущности, стремится закрепить состояние рабства, в котором находится, я же как раз хотел от рабства избавиться и считал, что достигнуть этой цели смогу лишь в том случае, если мне удастся лишить Чечилию ореола независимости и тайны; удостовериться в ее измене мне нужно было для того, чтобы увидеть всю ее пошлость, ничтожество, заурядность.
Чем больше ты любишь, тем больше ненавидишь.
Знаешь, чувство мести может уничтожить изнутри даже бессмертного.
Не пропадай больше. Ты − единственная теперь во всей вселенной, кого я люблю.
Мне очень жаль. Если бы я мог исправить все, если бы мог поступить по-другому...
Иногда ум и хитрость сильнее сверхспособностей.
- 1
- 2