Интеллект чересчур рефлексирует, господа.
Хочется тебе в два ночи, сломя голову, ехать в Болонью, значит, едь.
И размышления тут излишни. И энергию на действия использовать
надо, а не на топтание в болотце из затхлых «завтра», «а вдруг», «а
может»… и ладно если б обрывочки эти мы, люди, хотя бы
додумывали! Так нет. Кто когда додумывал до конца, раскручивал
до конца любой из этих «а вдруг». Мы только икаем ими, как
алкоголики в пьяных слезах – «а вдруг уснул?», «а ежели зря», «а,
скорей всего и напрасно», и ни разу не раскручиваем мы эту мысль
до конца – хорошо, допусти, уже уснул. Позвонил и уснул, хочу я
ехать? А я всё равно хочу. Даже чтоб на кудри его сонные глазком
взглянуть, но больше – я всё равно хочу себе доказать, что могу. Что
не пантуфль сонный, не рудольфоподобное, есть во мне ещё жизнь,
и я могу делать столь странные действия Лиззи Чумы – взять и
броситься по звонку в Болонью.
А как развернешь мысль до конца, так и сомнений не остается.
И страдать не от чего.
Любовь – маячок, что указывает дорогу,
но идти по ней каждому в одиночестве,
потому что своими ногами и сердцем своим, и разумом,
не полагаясь ни на кого.
Не провисая,
Не сбрасывая ни похода, ни выборов, ни решений ни на одно чужое плечо.
Любовь – маячок,
и, может быть, топливо,
а вот колеса, двигатель, руль, систему каждый выстраивает себе сам.
По чертежам, когда бог милосерден и протягивает тебе чертежи
И вслепую – когда не очень.
Но любовь – маячок,
может быть, топливо,
и, однозначно, смысл.
Иного смысла во всем этом цирке вселенных нет.
Прямо ненависть.
Ненависть всегда о страхе.
Ты боишься его, Эшли.
Да.
Да, я боюсь, что…
Боюсь…
Даже прямо сейчас боюсь, что он откроет рот и как выдаст мне нечто
столь болезненное и неприятное из того,
что я и так знаю, но…
не признаю?
Не хочу признавать в себе?
Не хочу думать?
Нечто болезненное и страшное из того, чего я стараюсь не касаться
лишний раз.
Он выдаст мне наотмашь мою уязвимость.
Я ненавижу его за то, что всё ему видно.
А секрет времени прост. И страшен. И утешающ – нет будущего. Ты то, что ты есть сейчас. И только этим ты и останешься: своими выборами, что делаешь ты сейчас. И лишь те, кто могут постигнуть эти слова, обретают хоть какие-то шансы на счастье. Нет будущего. Есть сплошное непреходящее настоящее. И твои действия прямо сейчас. Ни капли не умозрительные. Действия, что должны перешивать реальность, если не перешивают – значит, не действуешь. Значит, болтаешь.
Нет суммы денег, которую можешь заработать, чтоб больше не беспокоиться о деньгах. Нет места, которое можешь добиться, чтоб больше не беспокоиться о месте. Нет вообще ничего в жизни, о чем можно было бы раз и навсегда не беспокоиться. Есть зрелость. Когда ты понимаешь, что I made it – не про деньги, репутацию, положение – но про готовность жить. Про принятие одного простого факта: жизнь есть изменение. Жизнь есть беспокойство. И лишь когда ты это принимаешь, у тебя появляется шанс все изменения, всё беспокойство превращать в радость.