У тебя его все еще слишком много, так же, как слишком много личной истории. И в то же время ты так и не научился принимать на себя ответственность за свои действия, не используешь свою смерть в качестве советчика и, прежде всего, ты слишком доступен, ты полностью открыт. Другими словами, жизнь твоя по-прежнему настолько же бездарна и запутана, насколько была до того, как мы с тобой встретились.
Ты можешь действовать лучше. Ты допускаешь только одну-единственную ошибку — ты думаешь, что в твоем распоряжении уйма времени.
Все лучшее, что ты сделаешь в своей жизни, будет сделано в конце дня. Очевидно, тебе не по нраву юное сияние раннего света. Путешествия по утрам тебя не привлекают. Но умирающее солнце — старое, желтое и спелое — твое. Ты не любишь жару, ты любишь сияние. И поэтому твой последний танец будет совершен на этой вершине в конце дня. И в танце этом будет твой рассказ о борьбе, о битвах, в которых ты победил, и о тех, которые проиграл, о тех радостях и том смятении, которое ты испытал, сталкиваясь с личной силой. Твой танец поведает о тех секретах и чудесах, которые ты накопил, и твоя смерть будет сидеть здесь и смотреть на тебя. Так же, как сегодня, умирающее солнце осветит тебя, но не обожжет. Будет дуть мягкий приятный ветер, и вершина холма задрожит. А когда танец твой подойдет к концу, ты посмотришь на солнце, посмотришь в последний раз, потому что больше ты не увидишь его никогда — ни наяву, ни в сновидении. А потом смерть укажет на юг. В безбрежность.
Мы так же таинственны и так же ужасны, как этот непостижимый мир. И кто может с уверенностью сказать, на что ты способен, а на что — нет?
Чем более ты упрям, тем лучше ты будешь, когда сможешь наконец изменить себя.
Глупо верить в то, что мир именно таков, каким считаешь его ты.
Ты должен стирать вокруг себя все до тех пор, пока ничего не будет само собой разумеющимся, пока ничего не будет несомненным или реальным. Сейчас твоя проблема в том, что ты слишком реален. Твои стремления слишком реальны, твои настроения слишком реальны. Не принимай вещи настолько очевидными. Ты должен начать стирать самого себя.
Жизнь — вообще штука тяжелая, а для ребенка, зачастую, ужасна сама по себе.
Любить людей или быть любимым ими-это еще далеко не все, что доступно человеку.