— Всякий раз, когда у Доктора появляется друг, мне так и хочется сообщить об этом его ближайшим родственникам…
— Что?
— Извини. В последний раз, когда я сказал что-то подобное, ты ударила меня ботинком. И ты для этого не поленилась наклониться и расшнуровать его.
— Я не могу её ударить.
— Мочи её!
— Дверь его остановит?
— О, ну конечно, это ведь межпространственный мультиформ из далёкого космоса, они все до смерти боятся дерева!
— Я даже не помню, как сделала это.
— Ты сделала это. Вот что считается.
— Я … Прости меня.
— А мне всё равно. Когда я закончу здесь, отправишься домой.
— Почему? Потому что я совершила ошибку? Одну ошибку, которую даже не помню, как сделала? Доктор?
— Да, я знаю. Ты всего лишь человек.
Ты и есть фрик... как все крутейшие люди.
— Ну же, Эми, что делают нормальные ребята?
— Они смотрят телек, играют в футбол, пропадают в пабах.
— Это я могу. Я этого не делаю, но я могу.
— Привет!
— Тебе не кажется, будто ты забыл что-то очень важное? Словно у тебя в голове нечто такое, что ты должен знать, но вспомнить не можешь?
— Ага.
— Это твоё «ага» лишь потому, что ты боишься мне перечить?
— Ага.
— Я люблю тебя!
— Ага... Э-э, в смысле я тоже тебя люблю, да.
— Не совсем уверен, как долго...
— Два года...
Пояснение к цитате:
После своей "смерти", на Рождество Доктор заглядывает к Пондам.
[Доктор и Эми ходят между экспонатами]
— Неверно. Только отчасти правда, но в основном нет. Я люблю музеи.
— Да, отлично. Может, теперь отправимся на планету? Сначала большой космический корабль, потом бункер Черчилля, дальше ты мне обещал планету.
— Эми, это не просто какой-то древний астероид. Это архив Делириум — последнее пристанище Обезглавленных монахов, самый большой музей в истории.
— У тебя же есть машина времени, зачем тебе ходить по музею?
— Неверно. Совершенно неверно. О, это мое. Еще одна моя вещь.
— О, теперь понятно. Так ты ведешь учет.
[Доктор заметил старый куб и подошел к нему]
— О, супер. Древний ящик.
— Ящик с одного из старинных звездолетов. Родной ящик.
— Какой еще родной ящик?
— Вроде черного ящика в самолете, только он еще возвращается на родину корабля. Чтобы не произошло с судном, родной ящик улетит домой вместе с данными полета.
— Ну и?
— Письмена, символы. Они на древнем галлифрейском. Забытый язык Повелителей времени.
— В былые времена, далекие времена, эти слова могли сжигать звезды, строить империи и низвергать богов.
— Что они означают?
— «Привет, дорогой».
— Какая температура?
— Снаружи? Числа со сколькими нулями ты знаешь?
— Что случилось?
— Да так… всякое… мы разошлись, что поделать?
— А что я могу сделать?..
— Ничего. Это не из тех вещей, которые ты можешь поправить так, как поправляешь свою бабочку. И не надо смотреть на меня щенячьими глазами, бродяга. Это жизнь. Просто жизнь. Та штука, которая проходит, когда тебя нет.
— Ты ещё здесь? Что во фразе: «Жди в Тардис, пока я не скажу «безопасно»...» тебе непонятно?
— Да ты сегодня Гудвин, Великий и Ужасный, да?
— Плачущие Ангелы — это самая смертоносная, самая мощная, самая злобная форма жизни, когда-либо созданная эволюцией! Вот одно такое существо застряло в развалинах, и вот от меня ждут, что я полезу туда с отвёрткой и фонариком и при условии, что меня не убьёт радиацией, сам корабль не снесёт мне башку, я сделаю что-то очень умное, и это мне ещё предстоит придумать! Вот такие дела! Вот что я буду делать. Вопросы есть?
— Она твоя жена? Она ведь из твоего будущего и разговаривает с тобой так, как никто другой. Чуть ли не в каждой фразе: «Под каблук, малыш!». Она миссис Доктор из будущего, да?
— Да. Твоя правда. Сегодня я определённо не в духе.
— Спаси его. Ты всех спасаешь, ты всегда это делаешь. Это то, что ты делаешь
— Не всегда. Извини
— Тогда какой... от тебя... толк?