Любой может разорвать воображаемые цепи.

Виновный не имеет права наживаться на щедрости невиновного.

Руки часто говорят куда больше, чем лицо.

Мы, люди, — порождение собственных страстей.

Вот как быстро тает лед отчаяния в сиянии надежды!

Перед нами открыто будущее, не стоит жить минувшими бедами.

Я мог бы часами живописать утонченное изящество, великолепие бледных черт, идеальность фигуры и сложения Мэри Ливенворт, которые кажутся чудом каждому, кто имеет счастье её лицезреть, но Элеонора... С таким же успехом я мог бы писать портрет биения собственного сердца.

Кому под силу познать глубины собственной души или же распутать для других узел, в который переплетены тайные нити отвращения и влечения, которые всегда были и являются загадкой для себя самого?

Но властен ли человек над своими мыслями, когда он возбужден до предела?

Никогда я еще не чувствовал так роскошь этого великолепного зала с его античным полом, резными деревянными панелями и бронзовыми украшениями — насмешка вещей впервые бросилась мне в глаза.

В том, что преступник, ради которого Элеонора Ливенворт готова пожертвовать собой, некогда был объектом ее страсти, я уже не сомневался — лишь любовь или сильное чувство долга, произрастающее из любви, оправдывает поступки столь решительные.

— Иногда убийства совершаются из-за пустяков.
— Но не в данном случае. Все было слишком хорошо продумано, чтобы руку убийцы могло направить что-либо кроме точнейшего расчета, рожденного сильнейшей необходимостью или алчностью.
— Алчностью?
— Нельзя рассуждать о причинах смерти богатого человека, не принимая во внимание этот самый распространенный среди людского рода порок.

— Убийца... Вы кого-то подозреваете? — прошептал я.
— Всех и никого. Мое дело не подозревать, а расследовать.

— Женщина не станет без причины дрожать, краснеть и падать в обморок — особенно такая, как мисс Элеонора Ливенворт.
— Женщина, которая способна на такое, не стала бы дрожать, изворачиваться и падать в обморок, — возразил я. <...>
— Вы очень верите в женщин. Надеюсь они вас не разочаруют.

Невинный человек, мужчина или женщина, под влиянием страха легко может сказать такое, что скомпрометирует его.

Бывают сцены, перед которыми язык забывает, для чего нужен.