— Сюзон, ну пойдём, ну пойдем, ну пойдем, ну на несколько минут в одну из этих беседок...
— Но ведь там же темно!
— Что мы читать, что ли, собираемся?
— Но репутация-то у тебя прескверная.
— Но я же лучше, чем моя репутация, Ваше Сиятельство.
— С твоим умом, с твоим талантом — мог бы продвинуться по службе.
— С умом, и вдруг — продвинуться? Да что Вы, шутить что ли изволите, Ваше Сиятельство? Раболепная посредственность — вот кто всего добивается!
Разве мы властны изменить закон природы? Наше дело — добиваться взаимности, а дело женщин уметь нас удерживать. Об этом часто забывают.
— Вот наши жены думают, что если они нас любят, то это уже всё... Вбили это себе в голову и любят, так внимательно, так предупредительно, что в один прекрасный момент, вместо того чтобы испытать блаженство, начинаешь испытывать пресыщение.
— Боже, какой урок!
— В самом деле, Сюзон, я часто думаю: вот мы ищем на стороне того наслаждения, которого не получаем дома, только потому, что наши жены не владеют в достаточной степени искусством поддерживать в нас влечение, любить всякий раз по-новому, оживлять, ну если можно так выразиться, прелесть обладания прелестью разнообразия.
— Значит, женщины должны все…
— А мужчины – ничего? Но мы же не можем изменить законы природы? Наше дело – добиваться взаимности, а дело женщин…
— А дело женщин?
— Уметь нас удержать. Об этом часто забывают.
— О нет! Я-то уж не забуду.
— Кто же останется в замке — присматривать, вон, за графиней?
— Да что ж присматривать, Ваше Сиятельство? Графиня — она здоровая женщина! О чём вы говорите?
— Здоровая-то она, здоровая...
