Слушай, не будем размазывать манную кашу по белому столу. Тебе интересно то, что я предложил? Если да, то давай договариваться. Если нет, то я тебя не видел.
— Мастер, где тут левый фланг? — спросил я гнома.
— Слева, — уставился он на меня, видимо, поразившись моей недалёкости.
— А, ну да, — сказал ему я и побежал к левой части равнинки, но не добежал.
В этот момент я понял, что чувствовал Гендальф Серый, увидев Барлога, и что он вкладывал в слова:
— Вот оно что. А я так устал!
Встречаются иногда уникумы, которые говорят то, что думают, следуют велениям души, и ищут правду, которой никогда не было и не будет. Как пример — такие люди искренне верят в то, что если они выйдут на демонстрацию за что-то или против чего-то, то их кто-то услышит. Еще они верят в то, что если нести людям доброе, светлое, вечное, то все когда-нибудь станут лучше и чище. Или того глупее — они верят даже в то, что их поход на выборы на самом деле изменить состояние дел в стране. Они живут плохо, нервно, бедно, неустроенно, от них уходят вторые половинки, а дети, повзрослев, их стыдятся, называя идеалистами. <...> Нет, иногда таким субъектам везет, они умудряются отыскать друг друга в этом огромном мире, а после сбиться в стаю — и это несет большое неустройство остальным, поскольку это несет глобальные социальные катаклизмы. Например — революции, которые, к слову, потом непременно их же, своих создателей, и пожирают. По-другому быть не может — революции делают прекраснодушные дураки, а их плоды достаются людям с масками на лицах, которые знают, с какой стороны масло у бутерброда и как должна работать система, которая неминуемо появляется после того, как отгремят залпы орудий. И в этой системе для ее создателей места нет. Есть некие правила существования человеческого общества, не мы их придумали и не нам их менять, поскольку до нас жили люди и после нас потопа, скорее всего, не будет. И основное из них — наедине с собой думай и говори, что хочешь, но на людях — будь любезен, следуй правилам игры и той социальной роли, которую ты себе выбрал. Тем более, что революции, по сути, кроме горстки их создателей, никому не нужны, люди в любое время и в любой стране хотят просто жить, желательно — комфортно и уютно.
Не секрет, что все мы не те, кем являемся. То есть — перед зеркалом в ванной и в пустой квартире — мы те, кто есть, но стоит появится ещё кому-то — и все, мы становимся другими. Мы немедленно натягиваем на себя ту маску, которая появилась у нас ещё в детстве, в тот момент, когда каждый из нас осознал себя частью социума и решил для себя вопрос — как в нём существовать. «Клоун», «Циник», «Весельчак», «Сердцеед», «Модница», «Простушка», «Лидер» — каждый выбрал что-то по себе, то, что ему казалось наиболее приемлемым. И эти маски с годами приросли к нашим лицам, стали частью нашей сущности, а у кого-то и заменили собой природное, врожденное «я». Они удобны, они позволяют защитить душу от уколов совести и жалости, они дают возможность жить так, как тебе хочется.
- Слушай, у тебя женщина есть? — этот вопрос Барона меня, если честно, порядком огорошил.
- Есть — немного помедлив, ответил ему я.
- Скоро не будет — уверенно произнес Сэмади.
- Почему?
- Потому что она тебя бросит — скривил губы в улыбке Барон — Женщины любят весёлых мужчин с крепкими задами и авантюрным складом характера, а ты толстеющий зануда.
— С чего это она на меня зла? — удивился я — Вроде я ей не свинячил.
— Ты меня разочаровываешь — даже привстал Валяев — Ты же её тогда поужинал, но не покрыл, а красивые и властные женщины такое не забывают. По факту ты её оскорбил. Может, у тебя бы и не выгорело ничего, но при этом она должна была тебе отказать, тогда формальности были бы соблюдены. Мало того — ты ей даже ни разу не позвонил и не зашел, просто так, без повода, чтобы сказать какую-нибудь милую глупость, вроде «Как ты прекрасна сегодня», то есть не дал понять, что ты все-таки у её ног. Естественно, её это злит. Она под твою голову уже место на стене приготовила, табличку с двумя датами — знакомства и завоевания, а ты от неё бегаешь. Так что ты хотел? Смотри, месть — вообще штука неприятная, а месть разозленной женщины — это кошмар что такое.
И если уж совсем по совести — из Лоссаранаха хоть король выйдет нормальный, а из Вайлериуса государь как дудка из хрена — ни сожрать, ни подудеть.
— Когда я узнал о том, что случилось, я очень опечалился. Хотя это и предсказуемо — вы едите очень много жирной пищи.
— Ем, грешен — не стал спорить я — Так вкусно же.
— Ножом и вилкой копаем мы себе могилу — назидательно сказал Ерема — Воздержанность в еде продлевает жизнь.
— Все болезни — от нервов — не согласился с ним я — И только срамные от удовольствия.
Вообще — страннейшее дело эти перекрестки судьбы. Нет, жизнь постоянно подбрасывает нам выбор своего пути, это нормально. Поступи так — и всё пойдет по одному сценарию, поступи эдак — и по — другому. Но бывают события, которые определяют не просто то, как пройдет твой следующий день, а то, как ты потом будешь существовать в этом мире годы, а то и десятилетия.
— Харитон Юрьевич — после стука в дверях моего кабинета появилась Шелестова, отвлекая меня от размышлений, в которые я погрузился сразу после того, как приехал в редакцию. Подумать‑то есть о чем — Я по делу.
— Если ты затеяла переворот на Кубе, с последующим захватом власти — то я с тобой — одобрительно кивнул я — Там море и солнце, к тому же там никто не думает о том, что наступит завтрашний день. И сигарки там славные.