Искра вернулась в гостиную.
— Ублюдок! Паршивый вонючий ублюдок. Как ты мог изменить мне с этой девятнадцатилетней пустышкой?
— Мне было одиноко, — жалобно произнёс Мишель.
— Не распускай сопли. Ты был не одинок, ты был слаб.
Она подозревала, что он кем-то увлекся, но не представляла, что дело зашло так далеко.
— Только что мы будем говорить своим детям?... — Чему мы научим их тогда?
— Да, что мы будем говорить своим детям?... — Прежде чем воспитывать, надо воспитать себя.
— Это я сейчас комсомолка. А потом я хочу быть женщиной.
— Как не стыдно! — с гневом воскликнула подруга. — Нет, вы слыхали, ее мечта, оказывается, быть женщиной. Не летчицей, не парашютисткой, не стахановкой, а женщиной. Игрушкой в руках мужчины!
— Любимой игрушкой, — улыбнулась Зиночка. — Просто игрушкой я быть не согласна.
— Самоубийство — признак слабости, это известно тебе? Поэтому человечество исстари не уважает самоубийц.
— Даже Маяковского?
— Это замечательные стихи, — вздохнула Искра. — Я думаю, нет, я даже уверена, что скоро их оценят и Сергею Есенину поставят памятник.
— А какую надпись ты бы сделала на этом памятнике?...
Они провели конкурс, и Вика тотчас признала, что Искра вышла победительницей, написав: «Спасибо тебе, сердце, которое билось для нас». Только слова «билось для» они дружно заменили на «болело за».
Есть люди: плачут целый век
(Так, видно, создан человек),
А я пою, пою — и рада...
На песни у меня талант!
Перевод Ф. Кельина.
Чтобы стать той, кто я есть, мне пришлось сжечь старую себя — слабую и беспомощную. А что сделал ты?
Тебя не учили подходить к сражениям с холодной головой?
