— Ну, cher enfant, не от всякого можно обидеться. Я ценю больше всего в людях остроумие, которое видимо исчезает, а что там Александра Петровна скажет — разве может считаться?
— Как, как вы сказали? — привязался я, — не от всякого можно... именно так! Не всякий стоит, чтобы на него обращать внимание, — превосходное правило! Именно я в нем нуждаюсь. Я это запишу.
Жаль, если в конце жизни скажешь себе, как и я: je sais tout, mais je ne sais rien de bon*. Я решительно не знаю, для чего я жил на свете!
Пояснение к цитате:
* Я знаю всё, но не знаю ничего хорошего.
Поверь, жизнь всякой женщины, что бы она там ни проповедовала, это — вечное искание, кому бы подчиниться... так сказать, жажда подчиниться. И заметь себе — без единого исключения.
Этот детский вопрос в наше время просто страшен: покамест эти золотые головки, с кудрями и с невинностью, в первом детстве, порхают перед тобой и смотрят на тебя с их светлым смехом и светлыми глазками, — то точно ангелы божии или прелестные птички; а потом... а потом случается, что лучше бы они не вырастали совсем.
— Я ничего не читал и совсем не литературен. Я читал что попадется, а последние два года совсем ничего не читал и не буду читать.
— Почему не будешь?
— У меня другие цели.