Я думаю, что будущее заслуживает веры в него.

Рисуя в своем воображении будущее, мы можем сделать его реальным. Или не можем, но воображать будущее все же необходимо.

Я почти представляю себе, что смогу быть счастлив без неё, смогу её отпустить, я чувствую, что мы с ней все равно связаны корнями, даже если я больше никогда не увижу листьев её травы.

И когда я слышу это «ты», где должно быть «мы», я впервые задумываюсь о том, что будет дальше.

Мысль о том, что человек — больше, чем просто человек, предательски вероломна.

... ты можешь почувствовать чистый кайф, только если бросаешь что-то важное, что-то, что для тебя самого много значило. Выдергиваешь самого себя с корнями. Но сделать это можно только тогда, когда у тебя есть корни.

Всё время забываешь, что мир полон людей, просто битком набит и вот-вот лопнет; так легко составить представление о каждом человеке, но оно постоянно оказывается неверным.

— Поразительно, неужели тебе вся эта ерунда реально небезразлична?
— Гм?
— Колледж: возьмут тебя или нет. Проблемы: возникнут или нет. Школа: будут у тебя пятерки или тройки. Карьера: сделаешь ты её или не сделаешь. Дом: большой или маленький. Деньги: есть или нет. Все это так тоскливо!

Ты слушаешь людей, чтобы представить, какие они, слышишь, как ужасно и прекрасно они поступают с самими собой и с другими, но в итоге ты сам оказываешься обнажен больше, чем те, кого ты слушал.

Из-за этого запаха меня охватывает отчаяние и ужас — не такой ужас, когда в легких нет воздуха, а такой, как будто его нет в атмосфере.

Оставить всё позади — классно, когда всё уже позади.

Если бы не они, я бы не умер. Я бы сидел дома, как обычно, в безопасности, и смог бы сделать то единственное, что я хотел сделать в жизни, — повзрослеть.

Но всё же единственный выход — это представить себе, что ты сам становишься кем-то другим, или мир становится каким-то другим. Это тот самый инструмент, который убивает фашистов.