— Мы точно знаем, что наше изобретение не уничтожит мир.
— Откуда мы это знаем?
— Потому что никто из будущего не вернулся, чтобы убить нас.
— Я переживаю не из-за денег или формы предприятия, а из-за того, как ты ко мне относишься.
— Ну, мне кажется, что я хорошо к тебе отношусь. Поэтому в контракте я и указал, что твой вклад в изобретение равен моему.
— А, то есть так-то ты не считаешь, что его вклад равен твоему.
— Нет, сейчас я не так говорю, так я говорил утром. Но потом Леонард сказал мне не говорить так.
— И вот так всегда, когда мы работаем вместе!
— Так, секундочку, а что если Шелдону придется относиться к тебе уважительно?
— А что, у Шелдона сзади на шее есть кнопка, о которой мы не знали?
— Нет, но мы сможем добавить в контракт пункт о том, что он не сможет издеваться над Говардом.
— А что будет гарантировать исполнение?
— Все условия контракта гарантирует моя подпись и внутренний кодекс чести.
— И его обсессивно-компульсивное расстройство.
— И это тоже.
— Леонард, я умираю.
— Ты не умираешь, это всего лишь грипп.
— Я просил куриную лапшу, а это бульон со звездочками. И это меня убивает.
— Беспокоюсь о Шелдоне.
— Брось, он взрослый человек в свои 30, хоть он и притворяется взрослым человеком, которому 20.
— Иногда я тоже переживаю, что ты внезапно уйдешь от меня к кому-то вроде тебя.
— Но я вот не понимаю, почему ты вообще с кем-то вроде меня? Так почему я должен уходить к кому-то вроде себя?..
У нас было голосование. Трое из нас проголосовали за самолёт. Шелдон голосовал за поезд, и поэтому мы едем на поезде.
— Конечно, мы все животные, но некоторые из нас поднялись чуть выше по эволюционному дереву.
— Если он понимает это, то ты попал.
— Я че, неразвитый, по-твоему?
— Ты попал.
— Возможно ли то, что мы с тобой ведем две различные беседы?
— Откуда я знаю? Я тебя не слушал.
— А почему вы никогда не снимали квартиру втроем?
— Мы обсуждали такую возможность, но Говард состоял в весьма близких отношениях со своей мамой.
— Я жил с ней из соображений экономии.
— Конечно, зачем покупать жратву, если тебя грудью кормят.
— Простите...
— Да?
— Здрасте, я это... я Леонард...
— Точно? А то как-то неуверенно звучит.
— Да... нет... Точно. Вроде...
— Как дела? [видит Шелдона в окружении кошек] О, нет…
— Роберту Оппенгеймеру было одиноко.
— И поэтому ты решил собрать всех участников «Манхэттенского проекта»?!
— Да. Здесь Энрико Ферми, Ричард Фейнман, Эдвард Теллер, Отто Фриш и Лапусик.
— Лапусик?
— Я собирался назвать его Генрихом Фон Гельмхольцем, но он такой лапусичный.