— Ты же сама себе противоречишь.
— Мэри, я женщина. Я могу противоречить себе сколько угодно.
Я не несчастна. Я просто не готова быть счастливой.
— А вы? Что с вашим сердцем?
— Разве ты не слышала? У меня нет сердца, все об этом знают.
— Только не я, Миледи.
— Почему вы извинились перед тем слугой? Не его ума дело, чем мы заняты.
— Я всегда извиняюсь, когда неправа. Привычка.
Мы ничего не должны принимать как само собой разумеющееся.
За мгновение то, что казалось золотом, превращается в прах.
— Эдит, я знаю, что мы не всегда ладили, и сомневаюсь, что в будущем положение сильно изменится, но сегодня я желаю тебе всей удачи в мире.
— Я, может быть, социалист, но я не сумасшедший.
— Не уверена, что Папа знает разницу.
— Иногда я думаю, что мы должны чаще устраивать сцены, если что-то для нас действительно важно.
— Это не по-английски.
— Увы. Иногда я даже завидую этим южанам, которые умеют кричать, рвать на себе волосы и кидаться на свежие могилы. Готова поспорить, что после этого они чувствуют себя гораздо лучше.
— Сомневаюсь. Я думаю, что если однажды ты выпустишь чувства наружу, то обратно уже не засунешь.
Любопытно, очень многие священнослужители прекрасны, как Адонис, и влекут к себе женщин неодолимо, как Дон-Жуан. Быть может, они потому и дают обет безбрачия, что боятся — не довело бы до беды такое обаяние?
Я люблю вас так, что готова была убить вас за ваше равнодушие, но эта моя месть — куда слаще. Я не из числа благородных душ; я вас люблю, но хочу истерзать вас жестокой пыткой.
— Ты предлагаешь делать это, не сказав папе? Думаешь, так будет честно?
— Иногда в отношениях бывает слишком много честности.
— Что могло бы поразить сего святого мужа настолько, чтобы он сделал Джилли осью своей деятельности?
— Право, не знаю. Что-нибудь необычайное? Внезапное спасение тысячи душ разом, внезапно открывшийся дар исцелять хромых и слепых… Но время чудес миновало.
— Ну, бросьте, в этом я сильно сомневаюсь. Просто господь Бог переменил технику. В наши дни он пускает в ход деньги.
- 1
- 2