Похоже, что у старых людей впереди больше времени, чем у детей, перед которыми лежит вся жизнь.
— Нельзя портить ВВП, сынок.
— Да ладно, всего-то пару раз было.
— Тридцать восьмой раз уже!
— Но не сотый же.
— Ты ведь не думаешь, что то, что избрал для себя мой сын, ничего нам не стоило. Любовь всегда оставляет след, — сказала она тихо. — Мы же были там вместе.
Мак удивился:
— На кресте? Нет, погоди, мне казалось, ты его покинула, ну, ты же знаешь: «Мой Бог, мой Бог, почему Ты оставил меня?» — Это были те слова Писания, которые Мак часто повторял во время Великой Скорби.
— Ты не понял заключенной в этом тайны. Несмотря на то, что он чувствовал в тот момент, я никогда его не покидала.
— Как ты можешь так говорить? Ты покинула его точно так же, как покинула меня!
— Макензи, я никогда не покидала его и никогда не покидала тебя.
— Для меня во всем этом нет никакого смысла, — отрезал он.
— Я знаю, что нет. Во всяком случае, пока нет. Но хотя бы поразмысли вот о чем: если все, что ты видишь перед собой, одна лишь боль, может, она просто заслоняет меня?
Два брата были ослеплены желанием воскресить свою мать, мечтая вновь почувствовать ее тепло. За это один из них лишился ноги, на которой мог твердо стоять, и единственного родного человека, а другой — возможности чувствовать тепло, которого ему так отчаянно не хватало.
Женщина, попытавшаяся вернуть свое погибшее дитя, лишилась возможности стать матерью.
И, наконец, человек, мечтавший защитить свою Родину, потерял зрение и уже никогда не увидит будущее.
Каждый из вас понес заслуженное наказание, поставившее на место его гордыню, а судил вас тот, кого вы, люди, величаете Богом — Сама Истина.
— Почему ты мне никогда раньше не рассказывал, что ты был в школьной рок-группе?
— Да потому, что когда я говорю «Помню, когда-то было в школе», ты сразу отрубаешься!
— Прости, что?
— Я бы принес тебе чаю, но нам не доверяют чайники.
— Конечно, вы же можете обжечься!
— Или надеть их себе на голову. В любом случае, потребуется медицинское вмешательство.
— Я вообще не понимаю, в чём проблема! — С этой фразы обычно начинаются все наши проблемы.
В детстве мы все словно ходим по воде, по обманчиво гладкой и плотной поверхности озера, и нам знакомо то странное чувство, что в любую секунду можно вспороть эту гладь и уйти в глубину, затаиться там и исчезнуть для всех так, словно тебя никогда и не было.
— Они не воспринимают. Сейчас для них всё пустой звук. Кроме отдельных слов. Хочешь убедиться? — Отец наклонился к дочерям, безучастно уставившимся в свои тарелки и произнёс:
— Любовь.
Девушки очнулись.
— Настоящий роман.
Встрепенулись.
— Июнь, — произнёс отец, — свадьба.
Лёгкая конвульсия передёрнула его дочерей.
— А теперь передайте мне подливку.