Нет такой проблемы, которую мы не смогли бы разрешить, спокойно и рационально обсудив ее. Если мы будем не согласны друг с другом, что плохого в том, чтобы сказать: «Лесли, я не согласен, вот мои соображения по этому поводу?» А ты в ответ: «Хорошо, Ричард, твои аргументы убедили меня, что твой вариант лучше». Тут и конец разногласиям. И не нужно будет подметать осколки посуды и чинить поломанные двери.
— Ну-ка, Ричард, убирайся из моей головы!
— Закрой дверь!
(— Ты уезжаешь. Кто же будет копаться у меня в мыслях?
— А ты дверь закрой.)
Иногда приходится идти на отчаянные поступки ради тех, кого любишь.
Люди живут в больших домах, чтобы укрыться от «дождя» и «снега», по бокам коробок проделаны дырки, чтобы можно было глядеть наружу. Они перемещаются в коробках меньшего размера, раскрашенных во все возможные цвета, с колёсами по углам. Им нужна эта коробочная культура, потому что каждый человек мыслит себя заключённым в коробку под названием «тело»; им нужны руки и ноги, пальцы, чтобы держать карандаши и ручки, разные инструменты, им нужен язык, потому что они забыли, как общаться, им нужны глаза, потому что они забыли, как видеть.
— Подумаешь... Ну влюбилась. Неужели не понимаешь, как всё произошло? Этот человек затронул глубины твоего сердца, которые всегда казались тебе недоступными, и ты подсела на это, как на наркотик. Но та любовь была всего лишь стартовой точкой. Тебе всего лишь дали распробовать немножко. И ты любовь — барахло, куцые чувства смертных людишек. Погоди, скоро ты поймёшь, что способна любить намного глубже. Хомяк, в тебе есть силы в один прекрасный день полюбить весь мир. Таково твоё предназначение. Не смейся.
— Я не смеюсь. — Вообще-то, я плакала.
Кто-нибудь собирается извиниться за эту шнягу с кинжалом в моей груди?
Я, конечно, не врач, но похоже, что в моей груди торчит кинжал.
— Никакие мы не друзья! Он испепелил меня!
— Тогда приятели?
Духовная жизнь не приемлет поверхностного отношения. Мы должны быть готовы взять на себя ответственность. Если мы чересчур увлечемся внешней стороной духовной жизни, то можем забыть о ее главном предназначении — очищении сердца.
Пустыня великолепна, но безжалостна к беспечным.