— Военный, а нам оружие дадут?
— Триста тридцать пять…

— Тебя как, «Федя», зовут?
— Зовут меня Анатолий Васильевич Пестемеев. Я слесарь-инструментальщик… четвертого разряда.
— А чё ты им-то имя не назвал?
— А чё их баловать?! Сами документы потеряли. Пусть ищут.

Тут в лазарет заходила медсестра. Я её потрогал и лишился покоя. Такая сладенькая: ушки красненькие, носик в угрях, жопа толстая и шершавая, как ананас… Валькирия!

— А не прогуляться ли нам, Лариса, осмотреть местные достопримечательности? Излить, так сказать, посильно друг другу горе.
— Конечно. Излить посильно... Здесь такие замечательные склепы. Прошлый век, чугунное литье.
— Обожаю склепы. Обожаю чугунное литье.

— Тунгусы. По-русски ни хрена не понимают.
— А я и не знал, что у нас тунгусы служат. Они повымерли же.
— Они, наверно, по обмену. К нам в институт по обмену тоже не пойми кого присылали. С лишаями, как правило.

— Что будем кушать, мальчики?
— Я много. Оливье и майонеза побольше. У нас в столовке хорошую оливье давали, много. Однажды я даже в обморок упал.
Накушался. Меня мастер домой нес.
— Какая отвратительная история. Мясо, виски с содовой и льда побольше.
— Труа бутте де водкА. Авек плезир.
— А мне шашлык.

«Пуля»: — Кто гуляет?
Стюард: — Жениться кого-то везут. С цыганами и кордебалетом.
«Штык»: — Обожаю кордебалет…
«Бомба»: — А про этого «кого-то» в газете «Гудок» писали. Что он наркотиками торгует через ларьки «Союзпечати».
«Пуля»: — Красиво жить не запретишь…

«Штык»: — Дайте меню.
Буфетчик: — Я сам меню. Булка с маком, баба с ромом, эклер, сигареты «Прима», вода «Колокольчик».
«Штык»: — А кофе?
Буфетчик: — Кофе только офицерам. От кофе нервы. Приказ генерала.

— Ну чё, ду́хи поганые?! Будем служить как положено или будем глазки строить?
— Будем!

Есть ещё волшебная русская традиция: оставлять на могилах усопших разного рода свежие продукты и напитки.

— Лютый дед! Таким дедам надо памятники чугунные на вокзалах ставить, а не руки ремнями вязать и никак уж не в вытрезвитель сдавать.
— За деда!
— Чудо-богатыря!