Мы живём же в постоянном вранье... Я лгу. Ты знаешь, что я лгу. Я знаю, что ты знаешь... Но я продолжаю лгать, а ты делаешь вид, что мне веришь! Что само по себе — ложь... Надоело. Говорим одно, думаем другое. Надоело!..

— Да. Вот... Насчёт зелёненьких. Статья восемьдесят восьмая, часть первая. От трёх до восьми с конфискацией.
— Ну я тебя умоляю.
— Это ты потом прокурора будешь умолять, а не меня!

— Вертинский и Куприн до конца жизни считали свою эмиграцию трагической ошибкой. И они вернулись.
— Ну ты сравнила! Вот если бы они прошли мое оформление на выезд, я вот не знаю, честно скажу, я не знаю — вернулись бы они или нет.

— Ну а ты под какой статьёй ходишь?
— А для меня статья ещё не придумана. В нашем государстве это явление социальное отсутствует полностью. Понял?

Какой же ты дурной, и уши у тебя холодные!

— Я женщина или где?
— Или кто!
— Или что.

— У нас жены с мужей вот за это вот самое денег не берут...
— Правильно! Но жена всегда стоит дороже?

— Нехорошо так, Кисуль. Ведь мы ж с тобой...подружки.
— Так и государство тебе не враг, Танька. Когда оно цены повышает «по желаниям трудящихся», ты же не возражаешь? Не начинаешь торговаться?

— Ну ты хоть любишь его?
— Мам, ну не смеши ты меня, если надо будет — полюблю.
— Танька, доченька! Но это же значит — торговать собой!