— Что там у тебя, пирог?
— Да, отрезать тебе?
— Крошечный кусочек... побольше!... больше!... чего ты боишься, режь нормальный кусок!
... Не будь ни расточителем, ни скрягой:
Лишь в чувстве меры истинное благо.
Тот, кто не может отказаться от сокровища, будучи в нужде, находится в оковах.
(Несвободен тот, кто не может расстаться с сокровищем в час нужды.)
(Кто не умеет в час нужды расстаться со своими сокровищами, тот несвободен.)
Каждый жаден до чужой судьбы и недоволен своей собственной.
[Гомер наелся испорченного мяса]:
Оооххх, я отравился! [теряя сознание]: Времени осталось мало… я… должен… доесть…
Есть много вещей, которые мы хотели бы выбросить, но боимся, что другие могут их забрать.
Проблема не в том, что мы не можем обеспечить бедных, а в том, что мы не можем удовлетворить запросы богатых.
Не учатся ничему некоторые и учиться не хотят. Кина американского насмотрелись или крышу срывает от жадности. Ты ему про аномалии, он тебе про хабар. Ни о чем думать не хотят, кроме бабок. Пока кишки по веткам не разбросает.
Если у вас есть 5 долларов, и вам надо отдать кому-то половину, вы расстроитесь. У Джонни было 300 миллионов и отдать кому-то половину?... Да ну... да ну на ***.
Трех дочерей имел всесильный Сатана,
И, кроме трех, была еще одна.
Дочь старшую за князя выдавая,
«Ты будешь Гордостью! – ей Сатана сказал. –
Ты будешь Жадностью отныне, дочь вторая,
Тебя купец богатый в жены взял.
Ты, третья дочь моя, уходишь в дом к поэту,
Ты будешь Завистью навеки с этих пор.
Других имен вам трем отныне нету!» –
Так прозвучал отцовский приговор.
А дочку младшую с горячей, пылкой кровью,
Что ближе всех всегда была ему,
Рогатый Сатана в сердцах назвал Любовью
И отдал человечеству всему.