Знаете, что я вам скажу? Кода видишь перед собой смерть, поневоле вольнодумцем становишься, начинаешь размышлять, «что мы и что наша жизнь», — что такое наш мир с его планетами, что вертятся, с поездами, которые бешено несутся, со всем этим шумом и треском и что такое даже сам Бродский с его миллионами? Суета сует, чепуха и ерунда!
Рассуждения Тевье после самоубийства дочери и смерти жены от болезни.
Как это говорится, — червонцем меньше, червонцем больше... Нищий беднее не станет...
Чужое поделить — не велика премудрость, сынок! Трудно свое отдать, кровное...
Если судил мне Господь иметь когда-либо миллионы, так пусть считается, что я уже отбыл это наказание.
Реакция Тевье на вранье зятя, что его тесть - миллионер.
Чем больше горестей, тем больше надежд, чем беднее, тем сильнее упование... Ибо...
Казалось бы, уж если господь тебя наказал и остался ты невеждой, неучем, – так уж пусть это будет шито-крыто! Нашел тоже, чем хвастать!
Горе многих — половина утешения.
Мысли Тевье о том, что не ему одному уезжать из родных мест, чтобы избежать погрома.
— Очень хорошо Вы сейчас сказали, батюшка, складно. Прошу простить меня, но, поди, Вы сами не верите в простоту своих слов. Батюшка, батюшка… Да разве человек сам решает, кто он? Разве нет у него отца, деда? Разве ему в детстве не сказали, кто он?
— Ну, и кто ты?
— Русский человек еврейского происхождения иудейской веры... Вот она, моя троица! Я ни от чего не отрекусь! Ни от земли своей родной, ни от веры предков! Зачем? Вы сказали: у нас Бог один! Это верно, батюшка! Бог один, но дороги к нему разные... разные.
— Подождите, батюшка! А не скажете, в конце концов, что же было раньше, курица или яйцо?
— Раньше, голубчик, всё было.
Давайте поговорим о более весёлых вещах. Что слышно насчёт холеры в Одессе?