— Хвостов Семён Александрович.... Ну, мы все боролись за товарища Хвостова, пытались его защитить, отстоять. Мы сделали всё... Всё возможное.
— Но есть предел и нашим возможностям, товарищи!
— И последний, Якубов Александр Григорьевич, как это ни прискорбно... Лично я знаю товарища Якубова, как говорится, сто лет.
— Да, и все эти сто лет мы знаем его с самой лучшей стороны!
— И тем не менее, кто-то должен, то есть, простите, кого-то мы должны...
— Многоуважаемый Павел Константинович, вы — крупный учёный. Говорят, с мировым именем. Вы — член-корреспондент. В институте все зависят от вас, кроме меня, я всего навсего — ветеринар. Если вас даже академиком изберут, звери от этого болеть не перестанут. Их надо лечить. Поэтому, бесценный мой, я вам скажу всю правду в глаза. У вас на одну семью — два гаража!
— Ну что ж, мы с Мариной будем испытывать судьбу так же, как и все.
— Ну что ты тут торчишь?!
— Как вам не стыдно, он же не может вам ответить.
— Он же безголосый!
— Простите, все осатанели и несут чёрт знает что.
Сидорин: — Восхищаюсь вашей принципиальностью, Павел Константинович. Сегодня на собрании вы раскрылись вовсю. То вы за правление, то вы против. Я-то думал, что вы большой ученый, а вы — элементарный собственник.
Смирновский: — Да, Сидорин, я — собственник. Я не знаю, какой я учёный, но самое обидное, что я ещё и трус. Казалось бы, чего мне бояться? Ну в молодости меня много били. Причём, били за то, за что потом давали звания, премии... Но испугали на всю жизнь. Мне уже много лет — пора перестать бояться кого бы то ни было.
— Мы, собственно говоря, здесь все боремся за место под солнцем в виде гаража! Чё тут скрывать!
— Место под солнцем — на юге, в Сочи!
— Товарищи! Вы же видите: единственный способ предотвратить рукопашную — это предоставить мне слово.
— Какое ещё слово?! Зачем, господи?! Где ключ? Ключ где, паршивая моя?
Этот вопрос очень деликатный. Где-то очень огорчительный. Меня лично он просто убивает.
— Пишите, я продиктую. Справка дана гражданке Кушаковой А. А. в том, что она провела ночь в Зоологическом музее на общем собрании гаражно-строительного кооператива «Фауна».
— Куда справка?
— Для мужа моего, у меня муж ревнивый… в присутствии 29 свидетелей.
— Свидетелей чего?
— Подпишите и поставьте печать, пошляк.
— Завидую, как вы с мужем-то живете. Не жизнь, а именины сердца. Печать у неё, верная моя.
— Тяните жребий.
— Вытащите эту бумажку, счастливый вы наш!
Я-то думал, что вы — большой учёный, а вы — элементарный собственник! Тьфу!
Сидорин: — Пожалуйста, родные мои, признайтесь, кто совершил этот разбой, будет хуже, мои серебряные.
Малаева: — Ну я заперла. Я. Ну легче вам от этого?
Сын Милосердова: — Сильна малышка.
Сидорин: — Вы понимаете, что вы говорите? Вы! Вы понимаете или нет? Я заперла дверь!
Аникеева: — Болтает, успокойтесь.
Кушакова: — Зачем вы это сделали? Вас же не исключили?
Малаева: — Вам, боюсь, этого не понять!
— Как ветеринар, я обещаю вам, прожорливый вы мой, заворот кишок.
— Да! Будет! У него будет заворот кишок! В знак протеста!
Надпись у Хвостова на плакате: «Я вам покажу».
Сидорин: — Что это значит? Что вы нам покажете?
Фетисов: — Да он вам всё покажет!
Карпухин: — Мы вам ничего не позволим показывать! Мы вам сами всё покажем!
- 1
- 2