Вифания: — Я уже забыла физику, но мне кажется, что после такого удара об асфальт не выживают.
Руфус: — Смерть грозит только живым. Tрупы вроде меня опасаются лишь червей и некрофилов.
Джей: — Tочно, он — зомби!

— Тебе нужно устраивать жизнь. Нужен мужик, хоть на десять минут.
— Судя по моему опыту, средняя мужская особь не бывает мужчиной даже десять минут за всю жизнь.
— Ты видно надумала сменить ориентацию?
— Не пойдет. Бабы — истерички.

— Девятнадцать из двадцати самых кассовых картин века — моя работа.
— Девятнадцать?
— Да... Двадцатая была про мальчика. Он остался один дома, ворвались грабители и он их одолел. Ха! Это не мой проект. Кто-то продал душу дьяволу, чтобы заработать на этом дерьме деньги.

— Ты знал Христа?
— Знал?! Он должен мне двенадцать баксов!

— Их сослали в ад?
— Хуже, в Висконсин.

— Предположим, нам остается жить минут пять. Ведь всякое бывает. Ну взорвется бомба или еще что. Тогда отдашься?
— В такой маловероятной ситуации? Да, идет.
— Да? Дешевка. Видал?

— Эй! Какой он?
— Бог? Одинокий, забавный, с отличным чувством юмора. Взять хотя бы секс. Нет ничего смешнее ваших дурацких гримас при соитии.
— Секс у вас — повод для шуток?
— Насколько мне известно, и на Земле тоже.

— Ты католичка и не поговорила с ними?
— Меня они больше ненавидят. Тебе легче, ты еврейка. Что с тебя взять?
— Эта отмазка отработала, когда мы распяли Христа.

— Как-то Локи истребил всех перворожденных Египта.
— А... десятая казнь.
— Говоришь человеку, что ты Метатрон, и ноль реакции, а вспомнишь эпизод, мелькнувший в пошлой экранизации, и все мнят себя теологами.

— Она не женщина. Правда.
— Да? А на что таращился Джей, это не бюст?
— Вот это? Не грудь делает женщину женщиной. Уж ты должна понимать.
— У нашего молчаливого Боба тоже есть сиськи.

— Кризис веры миновал?
— Я получила больше, чем заказывала.
— Не засуха, так ливень. Укрепилась верой?
— Нет. Но обогатилась идеями.
— Браво.

— Кто Вы такой?!
— Когда-то я был сухим. Tы всех гостей обдаешь пеной из огнетушителя? Tогда неудивительно, что ты одинока.

— Я не жалуюсь, но с места не сойду, пока не услышу, что вообще происходит и откуда ты взялся.
— Я? Лично я с неба. Ну, пошагали.
— Пёхом? Ни хрена! Ты соображаешь, сколько тут топать?
— Да брось ты! В прежние времена мы с Христом всюду бродили пешком. Ты видел когда-нибудь толстых апостолов?

— Войны, фанатизм, теле проповеди, но хуже всего — дробление всех религий. Он сказал: «Люди всё перепутали. Хорошая идея стала фундаментом веры».
— Так что же, выходит, верить — плохо?
— Знаешь, лучше иметь идеи. В смысле, идею изменить легко, изменить веру труднее. Люди умирают за неё, убивают за неё.